Клуб Любителей Секса (КЛС): Вопрос к прекрасному полу. Минута откровенности.

А что говорить про таких успешных людей как Пифагор, Сократ, Платон,
которые были заядлыми педерастами, а уже потом философами.
По крайней мере, на трех Соборах, одном Вселенском и двух
поместных, Платон и платонизм были преданы анафеме.
В качестве одного из тропарей 9-й песни канона
на утрени в четверг третьей недели Великого поста читаем :
"Петр витийствует, и Платон умолче. Учит Павел, Пифагор
постыдеся. Та же апостольский богословяй собор эллинское
мертвое вещание погребает и совосставляет мир ко служению Христову".
Любой школьник слышал про пифагоровы штаны. О платонической любви,
не понимая сути этого термина, грезят и по сию пору миллионы самок.
В браке, где в бесплатном совокуплении едва ли откажешь преданному
и любящему супругу, многое для живородящей кажется несправедливым.
То ли дело служение по часовому тарифу. Когда пару-тройку сотовых
аппаратов разрывают звонки страждущих погрузиться в твое трепетное
лоно, а очередь желающих стать объектом неумелых манипуляций
их детородными органами, кажется, никогда не иссякнет.
Земная слава, которая обычно не приходит вообще либо неожиданно
проходит, здесь задерживается дольше обычного. Так,похоронная процессия
с живым интересом смотрит на засыпаемую землей могилу и с сожалением
покидает кладбище, где трансформации могут приобретать крайние формы.
Корни человеческой глупости и вытекающего из нее экстремизма по
отношению ко всему, что представляет сценарий обыденности, лежат
в невозможности принять те обличия, в которых страх быть однажды
закопанным может превратиться в крылья для одинокого и далекого
прыжка-полета. В этом смысле женская утроба со всеми ее скрытыми
и открытыми путями способна играть роль некоего универсального
устройства, обеспечивающего достаточно быстрые метаморфозы.
Она, как и могила, принимает все без разбора. Красавцев и уродов.
Горячих скакунов и трепетных подагриков. Милость ее безгранична.
Беспринципность пугает. Приемник для монет даже спит с открытым
ртом. Кто-то и где-то с утра до ночи чеканит эти пропуска в сады
наслаждений и раздает их простакам. Некоторые из-за географического
кретинизма путают входные двери и попадают на лестницу черного хода,
ведущую в каменный мешок двора, где главное - мусорный бак.
Там в предвкушение падения скрипит ржавый электрический фонарь,
и горят в тени у кирпичной засады красные точки крысиных очей.
На все эти декорации тонко намазана вечерняя истома. Теплый
ветер колышет волосы, шепчет что-то легкое, еле слышимое.
Хочу быть, хочу быть, хочу...