Конечно, Маргарита Николаевна уже через два месяца бросила своего психопата и морфиниста. Но сегодня она жалела, что рядом нет Мастера. Увидев его стеклянные глаза, Илья Соломонович, жалобно пискнув, сразу сполз бы под стол. И не бубнил бы теперь, пряча взгляд - "наконец я могу вас не бояться. Рюмин уже арестован, Лаврентий Павлович велел восстановить в должности всех уволенных врачей. А вас с товарищем Тимошук я попрошу передать мне оригинал отчета за 1952 год, и больше не показываться в больнице. Видеть вас противно".

Если бы кто-нибудь через полчаса заглянул в окно кабинета Маргариты Николаевны, он застал бы удивительную картину: начальник планового отдела с подоткнутой юбкой стояла на стремянке, прилаживая к притолоке ведро белил. Закончив, она спрыгнула на пол, и осмотрела шаткую конструкцию. Да, получилось. Первый, кто рискнет зайти в кабинет, будет накрыт увесистой посудиной, и навсегда простится со своим, наверняка единственным, костюмом. Довольная, Маргарита Николаевна презрительно бросила на стол отчет и улыбнулась в зеркало седеющей, но по-прежнему огнеглазой ведьме - "я им еще покажу!". Свистнув Лариску, легко перемахнула через подоконник первого этажа и растворилась в теплой весенней ночи.

Когда Илья Соломонович в сопровождении телохранителей-стоматологов приближался к двери с табличкой "М.Н. Шапокляк, нач. отдела", Маргарита была уже далеко.