- Мона...
   - Да?
   - У тебя... у тебя есть еще кто-нибудь?
   Мона очень удивилась.
   - Да. Много,- сказала она наконец.
   - Ты любишь многих?
   - Я всех люблю.
   - Как... Так же, как меня?
   - Да.- Она как будто и не подозревала, что это меня заденет.
   Я встал с пола, сел в кресло и начал надевать носки и башмаки.
   - И ты, наверно... ты выполняешь... ты делаешь то, что мы сейчас делали... с теми... с другими?
   - Боко-мару?
   - Боко-мару.
   - Конечно.
   - С сегодняшнего дня ты больше ни с кем, кроме меня, этого делать не будешь,- заявил я.
   Слезы навернулись у нее на глаза. Видно, ей нравилась эта распущенность, видно, ее рассердило, что я хотел пристыдить ее.
   - Но я даю людям радость. Любовь - это хорошо, а не плохо.
   - Но мне, как твоему мужу, нужна вся твоя любовь.
   Она испуганно уставилась на меня:
   - Ты - син-ват.
   - Что ты сказала?
   - Ты - син-ват!- крикнула она.- Человек, который хочет забрать себе чью-то любовь всю, целиком. Это очень плохо! (с)