Все события и персонажи вымышлены. Любые совпадения с реальными событиями и лицами носят исключительно случайный характер. Хи-хи…

Прерывистая разделительная полоска на выгоревшем под ярким средиземноморским солнцем, изгибающемся шоссе Ницца – Монако-Вилль, на такой скорости почти сливалась в одну сплошную. Но, сидя в салоне, казалось, что машина идет тихо и размеренно, как по родным московским улицам. Мерно урчал мощный двигатель, чуть слышно свистел ветер, залетающий в стальные решетки воздухозаборников. Сквозь зеленоватые стекла очков Картье за окном пролетала уютная, игрушечная деревушка. Анжела еле успевала выхватить глазами причудливые яркие черепичные крыши, знакомые по картинам, виденным в музеях. Вот только фамилии художников как-то не откладывались в ее кудрявой головке. Да и зачем…
- Вильфранш-сюр-Мер… - бархатистый баритон сбоку перекрыл старую песенку «You Are The Sunshine Of My Life», звучащую в динамиках.
- Что? – переспросила Анжела. Ее веселый голос звенел как севрский хрусталь, если задеть вилкой пустой декантер на ресторанном столике.
- Вильфранш-сюр-Мер, детка. Место, которое мы проезжаем. Осталось недолго…

Анжела повернула голову… Да! Это был Он… Он… Загорелое, чуть обветренное лицо, в мужественных морщинках. Волевой подбородок. Озорные голубые глаза скрывались за синими стеклами в тончайшей платиновой оправе. Седеющий густой ежик волос не скрывал высокого лба. Мощные грудные мышцы и бицепсы обтягивал тончайший прохладный трикотаж от Альбера Эльбаза. Крепкие руки, спортивный пресс… длинные пальцы обхватили кожаный руль с двухцветной эмблемой посередине, немного похожей на триколор нашей олимпийской сборной.
- На такой машине, зайка, я готова ехать хоть всю оставшуюся жизнь…
«Черт! Ну почему меня сейчас никто не видит! Ни наша королева Ксюшка из академии, ни этот чертов узбек с форума…» - единственная мысль, которая в эту сладкую минуту омрачала прелестную головку с копной игривых черных локонов.
- На такой?.. Да уж. Наверное. – Он улыбнулся, обнажив ровные жемчужные зубы. – Только, солнышко, не называй меня зайкой. Мне не нравится…
- Хорошенькая такая… - промурлыкала Анжела, поерзав на жестком спортивном кожаном сиденье, - как пантера, готовая к прыжку. Это – «Бентли»?
- Это «Аскари», солнце. – Машина на полной скорости плавно вписалась в изгиб трассы. – Кей-зет один.
- Она что, лучше «Бентли»?
- Тебе это важно, солнце? – Он мягко улыбнулся краешками губ. Помолчал. – Лучше, Ангел… лучше.
Он скосил глаза на левое запястье.
- Ну что, вроде, минут через пятнадцать должны быть на месте.
- Если твои швейцарские не врут.
- Швейцарские? Солнышко мое… я столько не зарабатываю. – Он заливисто засмеялся. – Это – немецкие. Но все равно не врут.
- А немцы делают часы?.. – Анжела выгнула тонкие брови.
- «Ланге и сын» – все еще делают.
Вдали показался небольшой город, растянувшийся в предгорье, стекающий к бухте лазоревого цвета, взрезанной языками пирсов и испещренной белыми пятнами круизных яхт.
- Скоро будем в объятиях Альбера…
- Принца?
- Он уже князь, солнышко. – Он ласково потрепал ее за оголенное шелковистое плечо. Потом – еще раз. – Анжелочка, солнышко, ну вставай… - его голос странно пропел фальцетом. – Встава-а-ай…
По ее телу пробежала морская волна, ее пенная грива ударила в голову… Машина, музыка, Он… все закружилось, растаяло и сошлось в одну светящуюся точку. Как на экране старенького черно-белого телевизора. Анжела с трудом разомкнула глаза…

Голос Сары Львовны стал более требовательным и громким.
- Анжела, солнышко! Просыпайся. Пора вставать. Ты опоздаешь в институт. – Она слегка тряхнула дочку за плечо.
Сентябрьское, не по-осеннему яркое утреннее солнце пробивалось сквозь желтые кленовые листья у окна, играя причудливыми зайчиками на стене старой квартиры на Спиридоновке, пробегая по книжным полкам, увесистым стопкам «Эль», «Космо», отражаясь на темном экране постаревшего компьютерного монитора. В коридоре слышались шаркающие тапки папы… На кухне недовольно шумел чайник. О Боже… Значит… Значит это был сон… всего лишь сон… Анжела застонала.
- Что такое, заинька? Ты заболела? – Сара Львовна озабоченно смотрела на дочку.
- Нет… нет… мама… встаю уже. – Анжела потянулась.
Сара Львовна погладила Анжелу по волосам.
- Иди умывайся, радость моя. Что ты хочешь на завтрак?
Анжела сонно растянула губы в улыбке:
- Суфле из ома-а-ара-а… и шампа-а-анское-е…
Мама вздохнула, выходя из комнаты.
- Вэйз мир! Откуда только в тебе это все… Манные клецки сегодня очень вкусные. Вставай.

Вставать ужасно не хотелось. И вдруг в голове вспыхнуло: «Сегодня!.. Это же сегодня!!!» Да. Сегодняшний день может изменить многое. Вернее, вечер. Анжела вскочила с кровати, отбросив одеяло.

Начинался новый день. Обычный рабочий день в дружной московской семье Рахлиных.

Х Х Х Х Х

Все началось… Все началось еще тогда. Весна в том году не заладилась, запаздывала. Уже стоял апрель, но промозглый ветер все еще гонял надоевшие снежинки по грязному асфальту. Анжела проснулась, сглотнула. «Ну вот, горло уже не так болит». В доме было тихо, вся семья разбежалась, только мама суетилась на кухне. Анжела простудилась, отлеживалась дома, в институт бежать было не нужно… Она тихо встала, запахнулась в махровый халат и включила компьютер, за которым поздними вечерами стал засиживаться папа, сводящий свои дебеты с кредитами. Хм… чем же он на работе занимается?

Как раз вчера она не успела дочитать интервью главного редактора «Л’Оффисьель», этой кочерыжки Эвелинки Хромченко о том, кто же из кутюрье задает тон на миланских Неделях высокой моды, где умопомрачительные отрешенные от жизни модели гордо вышагивают по «языкам», ловя восхищенные взгляды бомонда и вспышки камер. В «Журнале» на браузере должна ссылка остаться. Палец надавил на «мышку». А ссылок-то прибавилось… Ой… А это что? Что еще за «sextalk»… Хм… На мониторе зажглось окно форума, на строгом темно-синем фоне желтели названия разделов. «Клуб любителей секса»… «Треп»… «Вопросы»… «Пикап» какой-то…
- Анжела! Заинька! Это что такое!! – в дверях стояла мама. – Немедленно в постель! Никаких компьютеров. У тебя же температура… Ой Вэй, видела бы тебя бабушка Бэлла…

Анжела еле успела закрыть «окно». Юркнула в постель. Интересно… кто же туда лазит?.. И что это за сайт? Любителей чего? Секса?.. А чего его любить-то… В памяти всплыла неприбранная комната, разложенный диван из.. бррр… рогожки, ощущаемой даже сквозь неуютную льняную простыню. И неумелый одноклассник Гарик, сплавивший предков на дачу. Тощий, с впалой грудью и унылым отростком между незагоревших ног… Как было? Да никак, в общем-то. Ничего хорошего. Единственным плюсом была возможность смело смотреть в глаза подружкам, ибо не девочка уже… «Плавала, знаю». Правда, в рассказах на девичьих междусобойчиках Гарик был заменен на этакую модель с обложки журнала «Men's Health», подсмотренного на витрине киоска. Подружки не верили, конечно, но и доказать обратного не могли. Ну и ощущения расписывались во всех красках, благо «Космо» с соответствующей статьей в тему был куплен незадолго до того.

Со временем форум затянул. Но встретил Анжелку недружелюбно. Потому… Потому, что…

Потому, что, однажды, сдав с горем пополам летнюю сессию в «Плешке», Анжелка со своей институтской подружкой Ксюхой сидели на лавочке в парке, пили из пузатеньких увесистых бутылок терпкий «Гролш», купленный на сэкономленные от обедов деньги, и мечтали о жизни. О другой жизни. О той, где есть место платьицам от Донны Каран, джинсам от Дольче и Габбана, колечкам «Шопар», фитнесу в «World Class» с сексапильными тренерами, и красным кабриолетам «BMW». Путем несложных логических цепочек перед их юными глазами нарисовались два пути. Первый – долгий, ухабистый, нудный, в котором надо было осваивать профессию, устраиваться на хорошую работу, ползти по служебной лестнице и получить искомое тогда… когда «собес» радостно распахнет перед побитыми жизнью подругами свои скрипучие, как старческий голос, двери. Второй путь… О, второй путь был широк, прям и ровен, как трасса Новый Арбат – Кутуза – Рублевка. Дабы пролететь по ней с ветерком, подобно президентскому кортежу, не хватало самой малости. Колоды кредиток и надлежащего мужичка, способного такую колоду подарить и ее же поддерживать. Нет, парнишки на дорогих тачках и в одежке стоимостью в годовую стипуху за один пиджак в «Плешке» присутствовали. Но особого внимания ни на Анжелку, ни на Ксюшку не обращали. Да и потом, с ними такие девчонки были… такие… Подружки вздохнули. Анжелка отпила пива:
- Отдыхать поедешь куда-нибудь?
- Да опять в Анталию… или в Кемер… - Ксюха поморщилась. – А ты?
- К родственникам. На море.
- Средиземное? В Канны?
- Ага. В Канны. Под Одессу.

Летние каникулы всегда пролетают подобно одному дню. Ясным осенним утром Анжела курила на лестнице перед входом в институт, напичканная за лето фруктами заботливыми мамиными родственниками, загоревшая, накупавшаяся в море, болтала с одногруппниками. Ксюшки не было… Горечь начала учебного года подслащивалась радостью встреч со знакомыми лицами.

Сзади нехарактерным сопрано взвизгнул мотор. Через секунду лицо Пашки, старосты группы, курившего с Анжелкой, стоя на лестнице лицом к проезду, вытянулось, рот приоткрылся и оттуда медленно поплыли синеватые кольца дыма.
- Уя себе… - Пашка выдохнул.
Анжела обернулась. Из припаркованного «Бентли-континентал» благородного антрацитового оттенка вылезла подруга… Модная стрижка мелированных волос, изящный макияж, проглядывающий сквозь дымку стекол моднейших очков, короткая замшевая куртка, фирменно потертые джинсы, подчеркнувшие аппетитный изгиб бедер, тонкие летние сапоги, небрежная сумка «Эрмес-Биркин». Ксюхино появление было эффектным, ядерная реакция – неуправляемой… Тем временем с водительского сидения по частям вылез излишне плотный дяденька, невысокого роста и высокой упитанности, в темном костюме, золотых очках, прикрывающих мохнатые брови. Браслет крупных часов сверкнул солнечным бликом. Ксюха нежно поцеловалась с дяденькой и, легко взбегая по ступенькам, послала ему воздушный «кисс»…

После первой лекции, угощая Анжелку в буфете вкусным пирожным и невкусным кофе Ксюха, прикуривая элегантной зажигалкой тонкую сигарету, блеснув изящным колечком белого золота с фирменным логотипом «Т», взахлеб погружала Анжелку в подробности своего романа с Алексеем Валентиновичем, неординарная судьба которого пересекла их с Ксюхой жизненные пути в воздушных воротах столицы. Ксюха ждала посадки на чартер до «берега турецкого», рейс же АВ – как называла Ксюха своего воздыхателя – откладывался. В лондонском «Хитроу» объявили «оранжевый уровень» террористической угрозы, а резервный «Гэтвик» не принимал аэробусы.

АВ, если пойти на сделку с совестью и опустить его сомнительные внешние данные – моделью он мог стать разве что на обложке журнала «Здоровье», посвященного проблемам рейтузного ожирения, - был достойной партией. Имел собственную структуру, максимально приближенную по своему бизнесу к башням на улице Наметкина и на Севастопольском проспекте, приторговывал газком, жил на три своих берлоги – квартирки в Лондоне, Вадуце и домишко в Жуковке. Имел деньги, жену и относительно взрослых троих детей. Последние два обстоятельства Ксюху не смущали – на повестке дня участников их «товарищества на вере» стояли покупка студии на Кутузовском, всякой мебели-шмебели, поддержания неснижаемого остатка на банковской карточке и постоянного обновления в гардеробе возлюбленной, и, учитывая удаленность площади Победы от Серпуховки, какой-нибудь нестыдной машинки. Ну, вот, «Лотуса», например, который Ксюха заприметила в автосалоне на Народного ополчения, навещая своих бабку с дедом.
- А как он… это… - Анжелка зарделась.
- Трахается, трахается… - Ксюха усмехнулась. – Ну… пытается. Ему ж тяжко, пузанчику-то. Порнушки посмотрит, поминетишь его родимого, ручками поддрочишь… потом на боку малыша своего пристроит, попыхтит, кончит – и в отключке.
Анжелка скривилась. Это все было так непохоже на ее фантазии…
- Ничего, ничего. Можно и потерпеть… Он и так шутит, что со мной себя настоящим жеребцом чувствует, несмотря на свою третью степень ожирения.
- Это как?
- Первая – не видно, когда висит. Вторая – не видно, когда стоит. А третья – не видно, кто сосет… - Ксюха заливисто и звонко засмеялась.
На них обернулись.

Ночью Анжелке не спалось. Она ворочалась, думала, но всякий раз, когда она начинала проваливаться в сон, ей начинали мерещиться лучистые витрины «Тиффани», строгие линии туалетов Прада, игривые костюмчики Готье, призывный рев «кайеновского» двигателя…

Она тихо встала, включила компьютер, зашла на форум и дрожащими пальцами набила свое первое сообщение: «Всем приветик со смайликом… Захожу иногда на ваш форум… Вплываю в «большую» жизнь и чтоб не набить сразу шишек, хочу вашего совета – где честной девушке двадцати лет от роду, относительно без матпроблем и из приличной интеллигентной семьи, студентке-москвичке…» - посмотрела на себя в зеркальце, тихо вздохнула, - «…и просто красавице познакомиться с приличным дядечкой старше тридцати…»

Да, на форуме ее сразу заметили. Впрочем, там, похоже, привечают любую появившуюся подругу. Игра затягивала. Но только игра… Реальных, дельных советов не было… Да и откуда им взяться? Переспят за жалкую сотку долларов – не понравится – потом вой на весь КЛС стоит. Видимо, для них сотка – страшные деньги. А все туда же… в личку стучатся, познакомиться хотят. А в общих ветках – они же гнобить начинают. Козлы… Ладно, я им устрою!

Ксюхиных рассказов и гламурных журналов вполне хватило для того, чтобы заставить этих уродцев плеваться слюной и обсираться в своих постах, пытаясь опустить удачливую, уверенную в себе, успешную и красивую девчонку. Особенно этот хрен, с ишаком который… Сидит у себя в коммуналке, картошки навернет и давай рифмы плести с голодухи. Ага, стишки мне посвятил! Премию теперь получит. Небось целый месяц теперь на нее жить будет, убогий.

Уверенная, успешная, красавица… На форуме – все легко. А жизнь… А жизнь проходит мимо. Ксюха рассказывала, что многие ее новые подружки, с которыми она по ресторанам зажигает, да клубится, себе мужчинок в интернете раскопали.
- Ксюх… да там придурки нищие одни…
- Не там ищешь, подруга!
- Там, там… Есть же там приличные мужики…Один, вон, такие рестораны на форуме расписывает… Дядька видный. И с деньгами, судя по всему.
- Это ты на каком форуме-то плаваешь?
- На КЛС-е, есть там…
Ксюха долго смеялась, запрокинув голову. Успокоилась, промокнула выступившие слезы шелковым диоровским платком.
- Ну, Анжелк, ну ты жжешь, мать! Да какие ж там видные дядьки-то… Одни эти – нищеё… тьфу, прости Господи. Приличным мужикам больше делать нечего, чем на «секстоке» на монитор дрочить.
- А где ж тогда…
- На «Мамбе» зарегистрируйся. Анкету заполни, в графе кликнешь – «Ищу спонсора». В тексте напишешь, что без фоток – аут и игнор… Хотя… знаешь, серьезные мужики свою морду лица светить не будут. Про фотки ничего не пиши. Встретишься в ресторане – выбирай сразу место «супер». Нормальный дядька не забздит. Если уж совсем чмо – поешь на халяву. А так, при встрече, все сразу понятно станет, что за папик.
- А мне свои фотографии вывесить?
Ксюха смерила Анжелку взглядом.
- Знаешь… ты мне их пришли. У меня парнишка знакомый есть – фотограф-гений. Он тебя «подработает», подчистит. Фотки должны быть такие, чтобы все «мизерабли» даже по клаве в твой адрес щелкнуть не смели.
Анжела потупила взгляд. Ксюха приобняла подругу:
- Спокойно, Анжелка. У меня получилось, у тебя тоже все будет как надо.

Подруги решили лишний раз не рисковать. Ксюша сама заполнила Анжелкину анкету как надо, прицепила фотографии, прислала Анжелке логин и пароль. На фотографии была она… и не она. Тихая и невзрачная в жизни девчонка превратилась на снимках в молодую женщину, достойную стать лицом канала «Fashion TV» и журнала «Vogue» одновременно. Как так можно было сделать Анжелка не знала, но…

Но первая сотня писем пришла в течение двух часов…

Х Х Х Х Х

Шумел чайник. Из открытой форточки доносилось задорное чириканье воробьев, облюбовавших причудливо изогнутую ветку. На кухне было непривычно пусто. Старшие сыновья-двойняшки Абрам и Мойша, доплывшие по неспокойным волнам высшего образования до ординатуры «третьего меда», изучали принципы организации стоматологической помощи на земле обетованной – гостили у Нохума и Пинхаса, двоюродных братьев Сары, в Ашдоде. Ребекка, дурочка, чуть не выскочившая в восемнадцать лет замуж за смазливого раздолбая – танцора из ансамбля Моисеева – отрабатывала двухнедельный углубленный семинар в женском еврейском институте «Махон Хамеш» в Сокольниках. Израиль Борисович чуть ли не силой запихнул Ребекку в эту иудейскую обитель, понимая, что постигать азы экономики и финансов дочке лучше в девичьем коллективе, ибо коллектив смешанный – не доведет до добра…

За столом сидела младшенькая – любимая Анжелочка, ангелочек… Сара степенно передвигалась между столом и плитой. Изя тщательно пережевывал сдобренные малиновым вареньем манные клецки, механически бегал глазами по статье с последними новостями о противостоянии израильской армии и группировки «Хамас»… С утра пошаливал желчный пузырь. Ой, вот не к месту сегодня, не к месту. Чуть слышно разговаривал маленький телевизор. Сонная муха упрямо таранила оконное стекло. Изя отложил газету, задержался взглядом на ситцевом халате жены, пуговицы которого готовы были выстрелить под нешуточным напором дородного бюста.

Их познакомили родители. Конечно, Изя, по молодости лет наивно полагавший себя строителем собственного счастья, пытался бунтовать против такого плана устройства его личной жизни, но, будучи по жизни конформистом, и унаследовав генетическое свойство своего народа терпеть, со временем сдался. Сара была девочкой из приличной семьи бухарских евреев. Сам же Изя представлял из себя очень выгодную партию для семейного клана его невесты, ибо жил в столице, а его папа работал хоть и простым служащим, зато в центральном аппарате союзного Минрыбхоза и каждое утро гордо входил в тяжелые дубовые двери с витыми латунными ручками на Рождественском бульваре.

Главной отличительной особенностью Сары было обилие всего во всех местах. Израиль быстро оценил преимущества ее фигуры, погружаясь поздними вечерами в ее жаркие объятия, зарываясь лицом в ее арбузные груди и ощущая себя как в детстве, на море, на надувном матрасе, покачивающемся на ласковых волнах. Больше всего Изя полюбил преодолевая стеснительность молодой жены ставить ее в позу, подсмотренную в подпольно растиражированном на ротапринте талмуде «Техника секса», бывшем бестселлером на их курсе, которую его сокурсники трактовали без литературных изысков – «раком», и, входя в нее остервенело, тормозить своим телом о мягкие и пружинистые полушария ее задницы, под аккомпанемент тихих вздохов.

Спустя год после того, как Изя разбил каблуком купленных в ГУМе к свадьбе финских штиблет хрустальный бокал, под одобрительные возгласы родственников: «маззлтов!», на свет появились двойняшки Абрам и Мойша. Он, конечно, понимал, каково будет мальчишкам нести по этой жизни такие имена, но опять-таки уступил настояниям Сары.
Через два года солнечный свет увидела Ребекка… А после того, как в роддоме имени старика Грауэрмана заверещала Анжелочка, Израиль решил оставить амплуа сексуального маньяка и претворить в жизнь припев из старой народной песенки: «Хаим, хватит, лавочку закрой!» Тем более, что тянуть такую семью на бухгалтерскую зарплату сотрудника ЦНИИ технико-экономических исследований Минпищепрома было не менее тяжело, чем жить правоверному еврею под игом фараонов. Даже с учетом регулярных родственных дотаций и субвенций. Израиль и Сара сконцентрировались на детях. Спецшкола, музыкальная, бассейн, репетиторы, пианино «Лирика», купленное в кредит, старенькая скрипка, приобретенная у дальней родни… Азохен Вэй… как летит время… когда же все это было… когда же он мог безотказно чувствовать сладкую истому в паху, стоило ему только узреть нагулянный Сарочкин филей… «Куда уехал цирк… Уехал он туда…»

- Папа, мне нужны джинсы! – звонкий голос Анжелы разорвал грустный неторопливый поток Изиной мысли.
- У тебя есть двое… - Изя глотнул чаю.
- Изя, твоя дочь таки учится в приличном месте, - вставила Сара. – Ей нужно выглядеть.
- Ладно, в выходные съездим в «Мегу».
Анжела скривилась.
- Не-е-ет… в «Мегу» не надо… Я на Неглинной уже присмотрела…
- Что стоят?
- Двенадцать тысяч… - тихо выдохнула Анжела.
Сара Львовна выронила ложку, она весело звякнула о фарфор блюдца. Израиль Борисович поперхнулся чаем. Прокашлялся. Сара Львовна заботливо постучала супруга промеж лопаток.
- Они что, из золота?
- Не-е-т… Они – настоящие. Жан-Поль Готье… - Анжела надула пухлые губки.
- Анжелочка, доченька, ты же знаешь, как нам тяжело. Папа работает изо всех сил, берет приработок на дом… - Сара Львовна потянулась погладить Анжелу по голове. Анжела отстранилась.
- Ну па-а-апа-а-а…
Израиль громко поставил чашку. Поцеловал жену:
- Спасибо, дорогая. Все очень вкусно.
Выходя из кухни отрезал через плечо:
- В «Меге» распродажа. В «Мегу»…

Израиль Борисович глядел в старое трюмо и поправлял узел галстука. Сара Львовна, вооружившись щеткой, плавно провела ею по Изиным плечам, смахивая пылинки…
- Изя, ты – в парадном костюме?..
Израиль Борисович слегка склонил голову набок, чуть потупив взгляд.
- Сарочка, сегодня у нас делегация из Лиона… из какого-то фонда… собираются дать немножко денег театру… может и нам что-нибудь перепадет. Вечером будет фуршет…
- Из Лиона… - Сара Львовна на мгновение замерла, потом продолжила работать щеткой. – Ну, тогда… французы тебя оценят.
Сара вздохнула, поймала ноты подаренного французского одеколона, которым Изя пользовался исключительно по особым случаям.
- Я сегодня, возможно, буду попозже…
Израиль нашел в зеркале большие и грустные глаза жены.
- Сара, Бог ты мой, ну что такое…
- Изя, у меня болит сердце… Наши мальчики в Израиле… Арабы обстреливают их ракетами… Они уже третий день не звонят.
Израиль обернулся, объял тело жены своими коротковатыми руками.
- Сара, золотко… успокойся… Ашдод – южнее Тель-Авива. Туда их ракеты не долетают.
На прощанье Сара Львовна чмокнула Израиля Борисовича в обозначившуюся на макушке среди кудрявых черных волос лысину.

Х Х Х Х Х

В зале ресторана было немноголюдно. Приглушенный свет, стильный интерьер… Над потолком висела музыка – в углу играли седой пианист в смокинге и моложавая арфистка в черном бархатном платье. Чуть подрагивало пламя свечи на столе… Анжела лениво выковыривала вилкой трюфели из нежнейшего гусиного патэ, запивая их слегка терпковатым и сладким «сотерном» урожая 89 года. Сидевший напротив нее мужественный и благородный мужчина разговаривал по телефону. Элегантный темно-синий костюм в еле заметную полоску, небрежно расстегнутые крайние пуговицы на его рукавах, непонятно зачем сделанное круглое окошко на циферблате массивных часов с обилием стрелок, его вальяжные манеры… все… все говорило о том, что у этого мужчины есть деньги. Или власть. Или все вместе.
- Саша, еще раз говорю тебе, что Франкфурт-на-Одере не сожрет десять миллионов кубов газа… Да… Да, я могу позвонить Брауну. И что? Терминал не резиновый. Приоритет идет по поставкам в рамках межгосударственных контрактов…
Многие слова Анжела не понимала. Но от этого мужчина нравился ей еще больше.
- Да…да… будешь дробить партию… Загоним часть на Баумгартен… Да… С Тревизо тоже можно договориться… Хорошо. Да, прокачку по Европе я сделаю. «Газэкспорт» за тобой… Не знаю. Ну, попробуй через Середу… Селезнев, Будзуляк – мне все равно, кто это будет… Да при чем тут Рязанов?.. Он же по нефтянке… Давай, давай, выходи на Медведева… Да не Дмитрия, а Александра! Все Саш, перезвони завтра… все, пока.
Мужчина захлопнул телефон.
- Прости, дорогая… дела… знаешь…
- Знаю.
- Как «Шато Д’Икем»? Нравится?
- Вкусно…
Мужчина тихо засмеялся:
- Да я уж надеюсь… - он погладил ее по руке. – Ты в субботу учишься?
- Да…
- Во сколько заканчиваешь?
- В двенадцать.
- Я заеду за тобой? Навестим Третьяковский?
- Ну, давай…
Он улыбнулся:
- Рахлина!
Анжела вздрогнула.
- Рах-ли-на! Ау…
Мужчина, музыка, ресторан… все обрушилось как искрящаяся брызгами стена водопада Ливингстона. Лицо улыбающегося мужчины материализовалось в ухмыляющуюся рожу препода.
- Рахлина, перечислите мне виды таможенных режимов, какие Вы знаете.
Анжела зарделась, тихо начала:
- СИФ, КАФ… ДДП… экс…экс… - запнулась, залилась краской.
- Не густо. Из пятнадцати. Ну, и чем отличается, скажем, СИФ от КАФа?
Анжела опустила глаза. Препод вздохнул.
- Рахлина… Логистика – это кровеносная система экономической деятельности. Вы не станете нормальным экономистом, если не сможете регулировать информационные и материальные потоки в процессе движения товаров. Поблажек на экзамене от меня не ждите.
«Да достал ты уже… Блин, и Ксюхи нет, обещала же мне шмоток своих подкинуть. Надо же соответствовать… Сегодня, сегодня… встреча сегодня… она может изменить все…»

Х Х Х Х Х

За окном гудела Варшавка. Пыль и смрад от нескончаемого потока машин долетали даже сюда. Приоткрытое окно усугубляло ситуацию. За стеной визжала бормашина и постанывал очередной страдалец. Действовало на нервы - Израиль Борисович попытался заглушить звуки, зарядив в магнитолу диск сестер Бегельман, известных в народе как сестры Берри, и свою любимую веселую «Чирибим-чирибом».

Пятнадцать лет назад, вместе с падением незыблемой, как казалось, советской власти рухнул и ЦНИИ, которому Израиль Борисович отдал изрядную толику своей жизни. Вернее, здание-то осталось, но ушлый директор приватизировал его на имя себя и своих родственников и сдал его в аренду новым ударникам капиталистического труда, благо, что стояло оно в центре – на Осипенко… или как там теперь… Балчуг… Израиль Борисович до сих пор не мог привыкнуть к новым названиям улиц – Новый Арбат так и остался для него Калининским, Спиридоновка – Алексея Толстого, ну а Тверская, естественно… Крошек с барского стола Изе, понятное дело, не перепадало. Новые цены поглотили зарплату Израиля Борисовича как морские волны войско египетское по воле Божьей, встретившей искреннюю просьбу пророка Моисея. Хвала Всевышнему, друг седьмой воды на киселе – одного из Изиных троюродных – Юра Шерлинг, поразивший когда-то культурную Москву поставленным «танцем освобожденного труда – Фрейлехс», решил открыть при своем Еврейском музыкальном театре частную стоматологическую клинику. На культурные нужды и для поддержания штанов. Целый год директор клиники Вайсберг провел в ожидании указа Ельцина об упразднении бухгалтерского учета в Российской Федерации. Не дождавшись – стал подыскивать главбуха. Непременно «из своих». Тут-то и оказался Израиль Борисович – в нужное время и в нужном месте.

Изя свернул окно «Экселя», огляделся по сторонам и полез на…

Героем-любовником Изя не был никогда. Да и внешность его была слишком далека от идеалов насаждавшегося теперь «мачизма». К тому же, будучи правильным «индейцем», приоритеты семьи стояли для него всегда на первом месте. Однако, как-то в вечерний час, переваливший за знаковый сорокалетний рубеж Изя, разглядывая исподтишка эффектную пациентку главврача Розенталя, задумался о том… О том, что лет уже не вернешь, и, как говорилось в одном театральном анекдоте: «…да и встает уже медленно…», а что он видел в этой жизни, кроме своей институтской зазнобы на первом курсе, да Сариного телесного праздника…

Новая власть принесла с собой и относительно новые веяния. Проезжая вечерами на своей «четверке» по Тверской, да и по Садовому, Израиль Борисович стал наблюдать «праздник плоти». Девушки поражали Изю разноцветием типажей, эффектной яркостью одежек и похотливой доступностью. Однако соитие в «Жигулях» Изя отвергал в силу сохранившегося с младых лет относительного эстетства. А снимать квартиру для сексуальных утех отцу четверых детей было не под силу. И, возможно, так и остались бы нереализованные Изины желания химерами эротических сновидений, но… но сфера услуг сексуального быта не стояла на месте. И когда поздним ноябрьским вечером Изя в очередной раз свел баланс на дочкином компьютере и ощущая отсутствие сонливости залез в сеть… он, абсолютно случайно, попал на страничку где… где, как в эмирском серале, умопомрачительные женщины всех видов и возрастов дразнили Израиля Борисовича своими горячими телами. Но главным было не это… Ключевым моментом стало красивое слово «апартаменты» и воодушевляющее словосочетание «приглашу к себе».

Карфаген пал. Сначала, той самой ночью, в голове Израиля Борисовича. А днями позже и ниже пупка. Девушка в жизни оказалась, мягко говоря, не столь эффектной, как на фотографии, столь ярко запомнившейся Изе, да и «апартаменты» представляли из себя комнату, видавшую в своей жизни, может, и пожар 1812 года… Но «прививка» была сделана. Как и положено привитому, первые дни Изю ломало и лихорадило. Было стыдно смотреть в глаза жене и детям. Пропал аппетит. Сара Львовна даже забеспокоилась о здоровье главы семейства Рахлиных… Но со временем прививка подействовала и Изя оценил все преимущества погружения в волшебство «фейских» объятий. Знакомства были не обязывающими, расставания – беспроблемными, к тому же Изя как человек женатый мог контролировать свое время и представать перед грустные очи Сары Львовны в не вызывающий подозрений час.

Были, конечно, и издержки. Во-первых, и это, пожалуй, главное, Изе приходилось платить. Эти мгновения расставания со своими кровными деньгами были для Израиля Борисовича по-настоящему трагичными. Во-вторых, Израиль Борисович открыл для себя новую гамму ощущений, не добавлявших «перчинки», вызванных присутствием резиновой мембраны на своем органе. И хотя некоторые девушки романтично называли презервативы «перчатками любви», Изя по-прежнему брезгливо величал их не иначе как «гандоны». В-третьих, девушки относились к Изе как-то механически. Он не мог избавиться от впечатления, что порыв его страстей подруга воспринимает как отчет о прибылях и убытках, а не песню сердца. Да и при всей их красоте Изя ощущал некий холодок. Но тут пытливый ум Израиля Борисовича вычислил, что эта ситуация может измениться, если он переключится на столь знакомый и любимый им типаж женщин в возрасте и в теле. С ними Изя встретил поток истинной нежности, не наигранного обожания к своей персоне и огоньки в глазах. Особенно, когда Изя расщедривался и при последующих визитах одаривал своих пассий бутылочкой недорогого вина, розочкой или шоколадкой.

Да и директор Вайсберг, при всей своей прижимистости, Израиля Борисовича, можно сказать, ценил как стоящего сотрудника. Проблем с бухучетом не возникало, а взгляд Израиля Борисовича, в котором сконцентрировалась вековая скорбь гонимого народа, действовал на налоговых инспекторш обезоруживающе. В связи с чем, Изе иногда и зарплату повышали, да и премии подкидывали.

Освоившись в среде досуговых сайтов, Израиль Борисович на одной из понравившихся анкет узрел ссылку «отчеты на sextalk.ru». Первые дни Изя читал отчеты запоем. Иногда даже за счет работы. Он ощутил себя в среде единомышленников. И ему было чем поделиться с товарищами по «прыжкам в ширину»! Когда же Изя увидел, что за наиболее удачные отчеты людям таки платят деньги!.. Надо было выбрать псевдоним. Израиль Борисович не стал долго фантазировать и остановился на своей давней дворовой кличке.

С ваянием «отчетов», слава Богу, проблем у Изи не возникало. Сочинения он писал лучше всех в школе, из писателей уважал Шолом-Алейхема, Бабеля, Ильфа и Файнзильберга, зачем-то стыдливо прикрывшегося псевдонимом «Петров», и Зощенко – частично переняв их стиль изложения, Изя скоро стал на форуме желанным завсегдатаем. Да и талантом водить пером по бумаге Боженька Изю не обделил. Думал он когда-то, что станет писателем, хотел документы в Литературный институт забросить… Папа помешал: «Ша! Изя! Ты же потц! У человека должна быть специальность, должен быть кусок хлеба… Писателем ты всегда успеешь стать…» Так и освоил Изя поэзию цифр и прозу статистических сводок. И вот теперь, пусть и на форуме, Израиль Борисович изливал все фразеологизмы, что накопились за эти годы в душе.

И все бы хорошо… Все бы «цимес мит компот». Но… Как всегда – вмешалось это «но». Случилась у Израиля Борисовича мечта… Как-то, смахнув случайно дочкин журнал на пол, Изя кряхтя наклонился, взял его, перевернул… и оцепенел! С рекламной полосы на него смотрела женщина… только лицо… глаза… Это всего лишь фотография, но глаза смотрели прямо в израненное сердце Израиля. Взмах ресниц, чуть приоткрытые губы… «Натали Имбрулья использует тушь для ресниц «Ланком». «Ради таких женщин люди идут на преступления, бросают состояния к ногам… сходят с ума…» - подумал Израиль, медленно садясь на диван и потирая рукой левую половину груди. «Женщина-страсть… женщина-праздник… Праздник, который всегда с тобой…» - вспомнил Изя чей-то отзыв о полотнах любимого Ренуара. – «Всегда со мной… ой-Вэй… я бы такого не пережил…»

Месяц Изя прочесывал сайты с непристойными предложениями. Женщины были красивы и вызывающе аппетитны и манящи. Но все не то, не то… Изя понял, что без «помощи клуба» эту проблему он не разрешит. Соплеменники оперативно направили Израиля Борисовича в лоно профильной «доски», посвященной «пикапу», где в лице его виртуальных друзей на Израиля и снизошло откровение о возможном месте обитания его мечты, исполосовавшей своими ресницами Изину изношенную сердечную мышцу.

Неделю спустя, когда утренние московские улицы были усеяны опавшими листьями, Изя, просматривавший анкеты на «флирте», потянулся за валидолом… Она… Ой, Господи… Это – она… Изя закатил глаза вверх. «Нет, ну положа руку на сердце, не совсем как она, но… но… как похожа… королева… Царица! Нет, принцесса! Двадцать лет… мужчину в возрасте от… надежного… зрелого… обеспеченного… без материальных… Да какие к чертям материальные проблемы!!»

Изя открыл окошко для отправки сообщения. Он переписывал письмо раз двадцать. Применил весь свой нерастраченный литературный талант, словесные изыски и нетривиальные обороты… Описывая себя он вспомнил, что его двоюродный племянник имеет свою бензозаправку в Нью-Джерси. Сам Изя – экономист, бухгалтер… Сарин дядя служит химиком-технологом на Московском НПЗ в Капотне… Сопоставив эти три момента он почесал наметившуюся лысину и написал, что работает финансовым директором одной из крупнейших нефтяных компаний. Отправил, в глубине души не надеясь на ответ. Ах, если бы… Если бы только… Он бы сутками отбивал полупоклоны у Стены Плача…

Ответ пришел на следующий день. Девушка хотела познакомиться с «Эдуардом» (как нарек себя Израиль Борисович на сайте знакомств), тем более, что Эдуард – одно из самых сексуальных имен. Изя воздел глаза, бессвязно попытался прошептать «спасибо» и опять потянулся за валидолом…

- Израиль Борисович… Израиль Борисович! Изя!!
- А… - Изя вздрогнул, его воспоминания бесследно растаяли.
- Возвращайся в сегодняшний день, созерцатель… - у стола стоял Вайсберг. – Баланс готов?
- Да, разумеется… - Изя щелкнул по окошку, открывая «Эксель», скрывший своей графической решеткой форумскую страничку с очередным отчетом.
- Справки по налогам все?
Изя кивнул. Вайсберг сложил руки на груди, скривил улыбку:
- Израиль Борисович, если у нас все налоги платятся аккуратно и в срок, отчетность сдаем как положено… Может тебе в налоговой инспекции зарплату будут выдавать?
Израиль Борисович хмыкнул. В комнату вошел зубной техник Ефим, стянул перчатку, обсыпанную каким-то порошком, слегка задел ею пиджак Вайсберга.
- Осторожней, Фима…
- Извини, Сан Георгич… Борисыч, угости сигареткой.
Изя подвинул Фиме плоскую клубную пачку черного «Собрания».
- Вот ты даешь прикурить, Израиль Борисыч… - Фима выгнул брови. – «Сохнут» гуманитарную помощь подбросил?
- Нет. «Лига защиты евреев».
- Ясненько… - Фима сладко затянулся дорогим дымком.
- Фима! Не кури здесь, - подала голос регистраторша Розочка.
- Ухожу, ухожу…
- Александр Георгиевич!
- Да, Израиль…
- Я сегодня на пару часов пораньше уеду.
- А что так?
- По семейным обстоятельствам…
- А-а-а… семейные обстоятельства – это святое. Ладно… - Вайсберг еще раз посмотрел на Фиму, с которым столкнулся в дверях, и демонстративно подул на рукав пиджака, смахивая невидимые пылинки, после чего растворился за дверью своего кабинета.
- Хм-м… педант, - заметил Фима.
- Ну, он же немец… - сказал Изя. Подумал и добавил: - По паспорту.
- Во-во, немец… - тихо вставила Розочка, - Гитлер бы таких немцев в Дахау первым эшелоном оформил…
Фима громко смеялся, удаляясь по коридору.

Израиль Борисович зажмурился. «Сегодня. Сегодня!! Я увижу тебя… Как же долго тянется время…» В памяти всплыли глаза, ресницы… и флакон туши.

Х Х Х Х Х

Да-а-а, АВ квартирку Ксюхе снимает… дай Боже! Панорамный вид на Москву, кожаная белая мебель, стекло, сталь, телевизор почти во всю стену… Анжелка смотрела на свое отражение в огромном бронзового отлива зеркале, встроенном в дизайнерский шкаф…и не узнавала себя. Расстегнутая белая невесомая блузка, модные брючки, туфельки, зрительно удлиняющие ножки… Фирменный браслетик на запястье, тонкий кожаный шнурок на шее, уложенные волосы, классный макияж. Стильная маленькая сумочка…
- Вот, полный порядок, - подмигнула Ксюха.
- А не очень строго? – неуверенно протянула Анжела.
- Ты что, хочешь как профурсетка с танцпола выглядеть? Он же финансовый директор! Какая компания – ТНК, Лукойл? Серьезный мужик. Тебе его не на разок подснять надо. Перспектива должна быть. Не бойся, - приобняла за плечи, чмокнула в ушко, - должен оценить. Где встречаетесь?
- Какое-то «гурме»…
- А-а-а… «Ля Гурме», на Полянке, в начале?
- Ага. Пафосное место?
- Ну… - Ксюха призадумалась на мгновение, - я бы сказала не сильно пафосное. Но достойное. Вкусно, прилично, недешево. Карта вин неплохая. Для первого раза – хорошо, чтобы не спугнуть. А так – наживку заглотнет, никуда не денется… Сама придумала?
- Не, на форуме отзыв прочитала…
- Ну, хоть чем-то он тебе пригодился. Сколько времени осталось?
- Да полчаса где-то…
- Так… за полчаса доедешь, минут на пятнадцать надо опоздать обязательно, значит через четверть часа пойдем машину ловить.
Ксюха подошла к барной стойке, кинула в стакан для виски несколько кубиков льда, щедро налила «Куантро» из квадратной бутылки коричневого стекла.
- На, вздрогни, для храбрости…
Анжелка выпила залпом. Язык мягко обожгло, дыхание чуть прервалось, но приторный апельсиновый вкус понравился.

Х Х Х Х Х

Израиль Борисович посмотрел в окно. За «Ударником» солнце садилось в сизые облака, красные габаритные огоньки машин сливались вдали и напоминали тлеющие угли в костре. За окном был припаркован черный представительский «мерседес». Брат зубного техника Фимы работал менеджером в конторе, обслуживающей всякие свадьбы и ВИПов, предоставляя им лимузины и серьезные машины. В среду не было ни свадеб, ни клиентов – по знакомству удалось договориться за полцены. Но все равно дорого, ой, дорого…

Изя чувствовал себя неуютно. Последний раз он был в ресторане… он был… да черт его знает, когда… С Сарой, на свадьбе каких-то сородичей… Зал был небольшим, но пестрел яркой расцветкой. Даже стулья были разноцветными. Хорошо, что столик заказал заблаговременно, свободных – не было. Мраморный столик был маленьким, вдвоем уместиться трудно… Место на кожаном диване, протянувшемся вдоль стены Изя решил оставить Ирине, сам присел на стул, спиной ко входу.

Ирина – девушка его мечты – запаздывала. Израиль Борисович углубился в меню. Беглое знакомство с путеводителем по «высокой кухне» привело его в состояние легкой паники: «Салат моцарелла – 17 у.е… из морепродуктов – 21… устрицы – по 19…филе французской утки… ох… 29…» В винную карту он даже боялся заглядывать. Натренированный мозг бухгалтера с легкостью суммировал цифры и выдавал неутешительный приговор. С учетом машины, считай, почти вся квартальная премия и гонорар за последнего «Е-Букера»… В голове всплыла классическая сцена, в которой Ипполит Матвеевич Воробьянинов пытался поразить Лизу широтой размаха… Только в книге это было смешно, а сейчас… сейчас неприятный холодок засел у солнечного сплетения. «Возьми себя в руки, старый потц! Это же такая женщина…» - он услышал внутренний голос. Закрыл глаза, вспомнил густые черные кудри, игривый взгляд широко распахнутых глаз, лукавую улыбку… «Боже ж мой, она даже чем-то похожа на Анжелочку… но… нет… Анжелочка мила, но Ира, Ира…» Стало легче. Но сердце бешено забилось, желчный пузырь снова недовольно заныл.

Заверещал телефон. Изя взглянул на светящиеся цифры – это был номер Ирины. Глубоко вздохнул, отпил минералки и, стараясь придать голосу солидной басовитости, нажал кнопку, томно выдохнул:
- Слушаю Вас, Ирина…
- Алло, Эдуард? – ее голос звенел веселыми колокольчиками. Сердце Изи зашлось. – Я уже подъехала. Вы внутри?
- Да-а…
- Вы знаете, а я не могу вход в ресторан найти…
- Ирочка, кхм, заходите за стеклянные двери, за ними холл и вход в ресторан. Скажите, что Вы ко мне – Вас проводят.
- Хи-хи…
- Что?
- Ой, Эдуард, все-таки Ваш голос… он так похож на моего папу…
- Что ж, я надеюсь инцеста мы все же не допустим… - Изя попытался сострить.
Анжела опять хихикнула. «Странно, - Изя поймал себя на мысли, - а ведь ее голос тоже так похож на Анжелочкин…»

Х Х Х Х Х

Приглушенный свет ночников бросал красноватые блики на лакированную спинку широкой ореховой кровати, томно падал на обнаженное божественное тело Ирины, сладко вздрагивающее под торопливыми и жадными поцелуями Израиля Борисовича. Его дрожащие пальцы скользили по молодой шелковистой загоревшей коже. Ее глубокое, прерывистое дыхание и тихие стоны лились в Изины уши, возбуждая сильнее любого известного Израилю Борисовичу стимулятора. Он едва успел приникнуть пересохшими от волнения губами к ее бутону и поймать языком чуть терпкий вкус, как по ее телу прокатилась судорога, раскрытые бедра мелко задрожали под его ласками, спина выгнулась, тонкие длинные пальцы сжали его волосы…
- Эд, я хочу тебя… - прохрипела Ирина, ее низковатый голос перешел в протяжный стон. – Я хочу тебя… Войди в меня… Войди в меня сейчас… Боже… Сейчас… - она нетерпеливо потянула его голову вверх, к своему лицу.
Израиль Борисович оторвался от ее сочных губ, завис над Ириной, уперевшись ладонями в пружинистый матрас, неловко поскользнувшись на шелковой простыни пастельного оттенка налившегося соком армянского персика. Полуприкрытые глаза Ирины закатились, на длинных ресницах застыли мелкие алмазы слезинок, игравших на лучах, падавших из-под бордовых абажуров. Израиль Борисович на мгновение замер, кончики ее пальцев мягко нашли Израилев орган, чуть коснувшись французским маникюром его шаров, еле заметно направили обрезанный инструмент в лоно… Сердце Израиля зашлось в бешеной пляске. Он прикрыл глаза…Слева послышался грохот.

В долю секунды перед глазами разверзлась вспышка и на сцену, достойную описания самыми признанными мастерами эротической прозы, пал занавес действительности. Израиль снова нашел себя в ресторане. Он повернул голову на шум. Официант услужливо поднимал с пола выпавшую из девичьих рук сумку. Сама девушка стояла рядом, широко открыв глаза и приоткрыв от удивления рот… Звук в ее губах застыл… Глаза официанта светились любопытством, всем остальным своим видом он пытался выказать полную отрешенность от немой сцены. Первым оцепенение плавно отпустило Израиля Борисовича.
- Ирина, значит… - Изя тихо выдохнул.
- Папа… - по интонации Анжелы было непонятно, то ли она задает вопрос, унижая свои глаза собственным недоверием, то ли это была констатация совершенно неожиданного, но очевидного факта.
Официант услужливо и мягко вытянул руку по направлению к кожаному дивану. Анжела механически села, не сводя взгляда с Израиля Борисовича и не обращая внимания на раскрывшуюся перед ней сафьяновую папку меню. Израиль Борисович поджал губы и шумно гонял воздух раздувшимися ноздрями. Нужные слова в голову не шли. Минуты, разбавленные тихим фоном разговоров за соседними столиками, позвякиванием столовых приборов, да мерным шелестом кофе-машины за барной стойкой, тянулись мучительно. Анжела сидела бледная, как новая пациентка перед кабинетом зубного хирурга Зильбермана.

Израиль Борисович не выдержал первым и коварно зашипел, причитая:
- Анжела… Доча… Боже ж мой… Как?.. Как такое могло случиться… Ты… Почему?.. Ой, у меня сердце не выдержит… Ой… Ой, какой позор… Ой, Вэй…
Анжела тихо опустила голову. Изя продолжал:
- Господи… «Ищу спонсора»… О-о-о… - он потер пальцами виски. - Чего… Чего тебе не хватает?.. В девятнадцать-то твоих лет!.. Спонсора! О, ужас… позо-о-ор…
- Простите, Вы уже готовы сделать заказ? – рядом с Изей неслышно нарисовался официант.
- Нет! – рявкнул Изя. Гости за соседними столиками любопытно скосились на Изю. Официант сделал шаг в сторону. – А вообще, подождите… - Изя сконфузился. Официант занял исходную позицию, слегка склонился. – Принесите-ка ей это… чебуреки! – Изя вспомнил одно из наименее дорогих блюд. – Они не из свинины?
- Что Вы… - официант чуть надменно улыбнулся. – Классический рецепт! Натуральная новозеландская баранина.
- Ага… значит… ей – чебуреков… и сока какого-нибудь… А мне – водки! Стакан!
- «Русский стандарт», «Финляндия», «Грэй Гус»?
- А «Столичная» есть?
- Есть.
- «Столичной».
- К водке могу Вам порекомендовать блинчики с икрой, карпаччо из свежих боровичков…
- Не надо.
Официант, погрустнев, сориентировался в ситуации.
- Может, холодец по-домашнему?
- Ну… - Изя замялся. – Давайте холодец.
- Водка будет в графине… - тихо пропел официант, отплывая в сторону бара.

Первые две стопки Израиль Борисович опрокинул подряд, не закусывая. Морозная жидкость плавно прошла по пищеводу, упала в желудок. Через полминуты Изя почувствовал, как внутри него расцвел теплый и светлый шар, ласковые лучи от которого устремились в руки и в ноги. Мигрень стихла. Изя задумчиво посмотрел, как слеза тихо катится по запотевшему стеклу графина, налил третью, надломил вилкой дрожащую грань холодца. Холодец действительно оказался вкусным. Почти «по-домашнему». Острый хрен резко ударил в затылок, срикошетил в нос, на глаза попытались навернуться слезы. Анжела молча надрезала чебурек, тонкая струйка жирного сока ударила в белую блузку. Дочка уронила вилку, попыталась стереть капли белоснежной салфеткой… Стало только хуже. Изя влил в себя очередные полста, слегка обмяк.
- Анжелочка, а откуда все эти вещи?
- Ксюша одолжила… - шмыгнула носом Анжела.
- Я так и знал… я так и знал… - Изя дожевывал холодец. – Опять Ксюша… опять эта шмонка! – Изя взял графин, вылил из него последние капли.
Тут же материализовался официант:
- Может, еще?
- Ага. Повторите, пожалуйста. – Изя смерил официанта влажным взглядом. Как только тот удалился, Изя продолжил. – Я всегда знал, что все эти гойские компании не доведут до добра… Все! Пора прекращать этот гевалт. Я сам поеду к вашему ректору и заберу твои документы. Переведешься в «Махон Хамеш», будешь учиться с Ребеккой.
- Я не хочу туда… - протянула Анжела.
- Ничего не знаю. И ничего не хочу слышать! Видано ли дело… «Спонсора» ей, видите ли, не хватает!
Официант тихо поставил на стол подернутый инеем графинчик. Внезапно Анжела подняла свои блестящие глаза, посмотрела на отца, взяла графин, налила отцовскую стопку до краев и выпила ее залпом, зажмурилась, закашлялась…
- Анжелочка, солнышко, что ты делаешь?.. – Изя удивленно открыл рот.
Анжела шмыгнула носом, откусила чебурек, взяв его руками, раскраснелась, посмотрела Изе прямо в глаза.
- Папа! А ты любишь маму?
- Доченька… ну, конечно… ведь…
- А что ты тогда здесь делаешь?
- Я?… Я… как… ну…
- Ну? – Анжела продолжала пытливо смотреть на папу. – Баранки гну?
- Анжела… как ты разговари…
- Как хочу, так и разговариваю! – Анжела перебила отца, ее щеки разгорелись. – Что, «седина в бороду»?
- Да я…
- Да! Ты!.. «Ваш редкий практик Изя-потц»!
Израиль Борисович замер. Ужас схватил его сердце подобно тому, как зимние узоры сковывают оконное стекло морозной ночью. Анжела продолжила:
- Платной любви папе теперь мало. Ему хочется романтики!
Изя был сражен. Каков «Витя Малеев дома» известно всем, но то, что «Витя Малеев в школе» выплывет на поверхность… Этого Изя никак ожидать не мог. И не просто на поверхность… Родная дочь в курсе… Изя судорожно пытался найти подходящий вариант реабилитации. Тщетно. Анжела тем временем распалялась:
- Весь форум зачитывается… Ах ты наш «аматёр» до пухлых матюрок! Жидоказак выискался…
- А как ты попала на форум? – Изя залился краской и цветом лица стал похож на панцири королевских креветок, которых неспешно поглощали за соседним столиком.
- Ага! Значит, на форум ты лазишь! Значит, и пишешь – ты…
- Да это не я…
- Папа! «Журнал» в интернете за собой подтирай, а…
- Да не я это!
- Не ты? А кто? Мама? Ни Мойши, ни Абрама, ни Ребекки сейчас нет. А на форуме кто-то сидит каждый день. Вот они – твои подработки. Вот они – твои совещания. Вот твои походы в налоговую. И сведение балансов.

«Все пошло прахом… все пошло прахом… все накрылось тазом из чистейшей меди…» - сердце заныло. Изя молча взял дочкин стакан из-под сока, вылил туда все содержимое графина и опрокинул стакан в себя. Выдохнул. Закусить не хотелось. Анжела сидела напротив, склонив голову набок и с интересом, улыбаясь, наблюдая за папиными действиями.
- Анжелочка, золотце, я тебе сейчас все постараюсь объяснить… Видишь ли… Может быть ты поймешь… с возрастом…
- А я и так все понимаю. Прекрасно понимаю.
- Да нет, ты пока не можешь… - язык предательски начал заплетаться.
- Могу, могу… - Анжела коснулась своими пальцами отцовской кисти. – Мы, пожалуй, вот что сделаем…
Изя удивленно поднял глаза.
- Маме мы, конечно, ничего не скажем… - в глазах Анжелы прыгали веселые чертики. – Я, папа, буду жить своей жизнью. Я уже не маленькая. Как бы тебе того ни хотелось… Учиться я буду там же, где и сейчас. И общаться с теми, с кем хочу. А ты – живи своей. Люби маму. Трахай теток.
Изя от неожиданности икнул:
- Анжелочка, откуда в тебе…
- Откуда надо. А романтичную девушку тебе Ксюха подыщет.
Израиль Борисович открыл рот. Анжела продолжила:
- А сейчас, папа, ты рассчитаешься и мы поедем... Ты на чем сюда приехал?
Изя кивнул за окно на вороненый припаркованный «мерин».
- Вот и отлично. Значит сейчас мы поедем…
- Домой?
- Домой – потом. Сначала – в «Петровский пассаж», на Неглинку.
Анжела задорно подмигнула.

Х Х Х Х Х

Центр вечером, как полагается, был забит. Поток машин медленно сползал с Большого каменного моста, сворачивая к Дому Пашкова… Водитель часто вздыхал, сжимая толстый кожаный руль натруженными руками.
- Ой, бли-и-ин… Как теперь ездить-то… по Москве…а что же дальше-то будет…

На заднем сиденье сидела Анжела, перелистывая очередной свежий гламурный журнал. Из динамиков лился задорный латино-джаз. Израиль Борисович сидел рядом с водителем, молча смотрел в лобовое стекло. На такой скорости прерывистая разделительная полоса тихо закатывалась под капот автомобиля. «Белая полоса… черная полоса… белая…черная… белая…» - Израиль Борисович машинально констатировал виденное, стряхивал сигаретный пепел в приоткрытое окно и выпускал табачный дым в прохладный осенний московский воздух. «Прямо как вся моя… вся жизнь».

ТАЙНЫЙ ДНЕВНИК ЕВРЕЙСКОГО ПАПЫ
Подражая стилю ДУХLESS

Принципы надо нарушать
А то от них нет никакого удовольствия

Э.М. Ремарк «Три товарища»

День первый

Все, начинаю новую жизнь… Ну сколько можно? Сарочка, конечно, на старости лет совсем обалдела. Ну ладно, притерпелся уже к пышной кудрявой растительности на ее лобке, в которой, кажется, еще есть запутавшиеся с прошлой осени шмели да мушки, к неимоверных размеров целлюлитной сраке, одышке, смраду изо рта. Но где это в Торе написано, что приготовление мацы, форшмака, прочих вкусностей, забота и пригляд за детишками, походы в синагогу заменяет секс? Йобанный ребе. Сам то на Сарочкины сиси вон как поглядывает. А сиси у Сары что надо. Белые, здоровые, размером с голову соседского двенадцатилетнего Семочки. Только какой прок с этих сисек? Так и лежат себе в лифчике, пока вусмерть не упреют. А вечером – там не целуй, тут не хватай, и вообще я устала, и ты еще, маньяк, со своим сексом, лезешь. А куда мне еще лезть-то остается, кроме как на стенку – две недели уже не доеный хожу. И из-за этого столько ошибок в балансе.

Скажу я вам по секрету, у Сарочки с потрахаться - то всегда туговато было. Как поженились – еще туда-сюда, а вот дальше – точно стало хуже. Морщась лицом и скорбя всем телом по жертвам Холокоста, сжимая ноги и прикрывая срамное место, да еще кутаясь одновременно в ночнушку, пижаму и простынку с пододеяльником – не секс, а какая-то позиционная борьба в партере. При этом, надо было еще умудриться успеть кончить. Думаю, после таких игрищ положить Карелина на обе лопатки было бы для меня делом достаточно плевым. Может, вы еще про минет меня спросите, совести то у вас нет? Ага, где там.. наслушавшись рассказов друга Соломона, что вытворяет три раза в неделю его Цилечка, пытался я, честно пытался.. В итоге ходил три дня в раскоряку с отбитыми яйцами, а Сарочка в это время исправно молилась в синагоге, чтоб дьявол отпустил мою душу.. Как у нас детки вообще-то получились с таким подходом – один большой вопрос. Но вот получились – всем на загляденье – два сыночка и две дочки, прям как в русской сказке – Абрашка, Мойшик, и Ребекка с Анжеллой. Ребечка-то помладше, а Анжелла постарше – ой, вэй, какая красавица-то получилась, светлая отрада на мои седые пейсы! Высокая, статная, глаза - миндалевидные, иссиня - черные кудри до попы, грудь как у мамы… Ай-ай-ай, и это я про дочь! Проклятое вожделение. Охота себя мужиком почувствовать, аж зубы сводит. А ведь я не старый совсем – сорок восемь – это ж разве возраст. Опять в сортире придется самоудовлетворяться, делая вид, что читаешь «Вестник московского иудея», а на самом деле, листая вырезки с девками из журнала «Максим», в этом гребаном «Вестнике», собственно, и и спрятанных.. Ой-вэй, грех то какой..

День второй.

Все, решился. Господи, ну зачем и почему поселил ты меня в это стремное время в этом наглом и циничном городе – Москве? Как хорошо было с сексом до перестройки – никто ничего не знал, никто ни о чем не писал, красотища! Из эротики – только девушки в метро в сарафанах жаркой летней погодкой, журнал «Советский Экран» с Ириной Мирошниченко да рассказы Соломона про Цилечкины таланты. Вы бы поглядели на эту Цилечку! В чем душа держится, ха. Кожа да кости, глаза выпученные, курит постоянно и смеется как полная дура. Но, вот, по поводу постели, видимо, дурой-то отнюдь не была. Помню, часто приходили они одно время к нам в гости. Сначала все чин-чинарем. А как выпьют на кухне под разговорчик задушевный, срам и начинался: Соломон ей незаметно куда-то руку под стол положит, и что-то там делает, а ее аж колотить начинает. Помню, так минут десять он ее нагладит, и домой они сразу внезапно срывались, чтоб перед нами, правоверными, не позориться. Завидки берут, да и только. После их прихода Сарочка обычно два дня шипела, чтоб ноги их бесстыдной больше в нашем доме не было. Так и отвадила. Теперь мы с Соломончиком иногда пивко попиваем, да я его рассказы слушаю. Вроде, только лучше с каждым разом у них становится. И это после двадцать лет совместной жизни. Бывает же..

На работе мой верный компьютер – балансы, все бухгалтерские отчеты, отчет по белой кассе, по черной кассе – все чин чинарем. А у наших охранников, разрази их Яхве, видать, второй ключик от моего кабинета имеется. И от нечего делать залезают они в Интернет и девок всяких смотрят. А иначе как объяснить – заходишь с утра в С 1, а тебе – то слева экрана голая баба выскочит, то справа, то за раз несколько! Да еще какие! Сиськи – не Сарочкины, конечно, но – вай – вай - вай… Соломон объяснил, что это в грудь силикон какой-то вставляется и, в общем, такая вот получается штукенция. Потрогать бы хоть разок. Тьфу, о чем я думаю? Грех - то какой. Придется исповедоваться ребе. Так, стоп. Я ж решил новую жизнь начать. Да пошел бы ребе на хрен со своими проповедями! Кобель поганый – на Сарочку смотрит, на тетю Софу смотрит, а когда Анжеллочке мацу передает, у него аж глаза слезиться начинают и с языка слюна капает. А нам-то все поет про райские кущи. «И сказал тогда Моисей – храни верность жене своей, любимой и единственной». Да я бы рад, осталось только понять, Моисею давали честные иудейские женщины? Или он тоже, с ветхозаветным «Максимом» на очке сидел, гонял лысого втихаря??
Не, не хочу так!!!

День третий.

Опять пришлось рукоблудствовать в сортире. В этот раз паскудное действо с унитаза перенеслось под душ под воспоминания, как вчера розовощекая и дородная Анечка, секретарша Шмулика, хозяина нашей стоматологической клиники, уронила на пол стопку факсов и собирала их, не как подобает девушке из приличной семьи, скромно присев на пол, а, бесстыдно изогнувшись, обнажив стройные крепенькие ножки до самой о-о-о-о-о… Шмулик, конечно, орел еще тот. Интересно, зачем он ее берет с собой в обеденный перерыв на важные переговоры? Говорит, стенографировать. Ха! Офис нехорошо ухмыляется пятью оскалами наших старых грымз – женщин трудной судьбы, по поводу очередной «стенографии». Возвращается Анечка с переговоров такая воздушная, растрепанная, раскрасневшаяся и до конца дня уже не работник – сидит, куда-то вдаль мечтательно смотрит, никого и ничего не воспринимает. Потом два дня работает как проклятая, огрызается, никому спуску не дает, даже на шефа голос начинает повышать, потом в обед отъедут они вдвоем на переговоры – и опять благодать. Да еще Шмулик и вечером ее до дому подбрасывает – то погода плохая, то ветрено. Женат, между прочим, да и двое детишек есть. А, может, правильно делает, может, ему тоже дома не дают? Ну, он-то ладно, хорек старый, но Анечка – то, Анечка! Могла бы кого помоложе найти. Не сразу все будет – ну, в перспективе. Нет же, Анечка, видимо, все сразу хочет. Надеюсь, мои дочки не такие. Ну, Ребекке-то пока об этом думать рановато, а Анжеллочка-то – в самом опасном возрасте. Соблазнов – то сколько – дядечки на крутых машинах, рестораны, клубы, бутики. Есть от чего молодую голову – то в не том направлении повернуть. Нет, хорошо, пусть лучше сидит дома, занимается. Скрипка, два языка, живопись. А потом мы женишка поприличнее найдем. Среди прихожан нашей синагоги. Ребе подскажет, ху из кто.

День четвертый.

Убью Гешу их нашей охраны. Ну, надо же, какой охломон. Комп вообще не выключил, мышки я чуть - чуть коснулся, а там – рраз, и девка выскочила. Без силикона, красивая такая. Стройная. Блондинка, губы пухлые. Сидит в бесстыдном розовом платье в пол-оборота к зрителю. Ножки – загляденье. А слева анкеты написано: «Ирина (Москва), возраст – 20, размер одежды – 44, размер груди – 2. Услуги: Классический секс, лесбийские игры, куннилингус, анальный секс, выезд. Комментарии: «Я девушка без комплексов. Предпочитаю все виды секса. Люблю поразвратничать с подружкой. Очень нравится групповой секс. Кончаю от одной мысли, как я лижу свою подружку, а в это время в мою попку входит твой дружок.» Так, все, стоп – стоп - стоп… Что-то я перегрелся от такого чтива, по моему. А, вот еще – телефон – 502-4500, 722-9812, Аннета, Паулина, Ирина… Так – так - так.. Ну, Геша, ну, сукин сын.. А что за сайт - то? «DOSUG.NU Выбери себе развлечение…»

День пятый

Фу, пятница, наконец-то. Как Шмулик задолбал своей черной кассой. Уж давно пора в белую работать Зарегистрируй ПБЮЛ, плати 6% и живи себе припеваючи. Нет же, все по старинке. Хоть кол на голове теши – чернуха да чернуха. Отобьемся, говорит. Ага. Блин, сколько мне нервов попортил и продолжает портить. Работаю на этого господина уже восьмой год, хорошо хоть сейчас успокоился. Подойдет, спросит: »Ну че, скока шекелей наковыряли?» - «Столько-то» - «Ну, давай сюда штучку гринка, остальное ко мне в сейф убери». «Отчет будете смотреть? « «Да ты че, бля, сожги его скорее нах, пока УБЭПУ в руки не попал. И напомни мне остальное вечером из офиса увезти». Это сейчас так ладно все складывается. А до этого – Боже мой – и пересчеты, и скрыживания, и аудит, и контрольные сдачи «типа клиентами» - все ли я до кассы донес. Даже пугать пытался. А зачем мне проблемы, честному еврею? Мне своя шкура дороже. А семья? Ой, даже думать не хочу. Так что кассу свел, отчет предложил Шмулику посмотреть, Шмулик проглядел поверх, в лучшем случае, да и в шредер его поскорее. О, еб , уже полседьмого. Даже пообедать не успел.. Ну-ка – ну-ка, пора-пора... «Але, Сарочка, дорогая, придется задержаться.. Конец квартала, понимаешь, ничего не готово. От этих русских первички добиться, ну ты же понимаешь… Сарочка, к девяти буду обязательно… Курочка на ужин? Ну, ты моя умница, ну, ты моя хозяюшка. У Ребекки сольфеджио закончился? Анжеллочка дома? Занимается? Сарочка, целую, дорогая»
Так, что там у нас? DOSUG.NU… Приступим….

День восьмой

Да, тяжело выходные прошли… Ну и сайтик, блин… Расходится как-то восприятие написанным в Купринской «Яме». Все дамы какие-то подозрительно красивые, довольные, наманикюренные, с солярием, с жемчужными зубками – уж я – то разбираюсь. А главное, не только девчонки молодые себя предлагают. А тетки – здорово так постарше. Это, в принципе, хорошо для моей затеи – ну чего вот, приду я, старый потц, к такой молодухе. Да она меня с порога выгонит. Скажет – ты чего, дед старый, мне твои деньги сто лет не нужны, уматывай отсюда. Я – за деньги только с молодыми и красивыми любовью занимаюсь. А еще ментовку вызовет. Вот это будет ваще пипец, как говорит Шмулик. Сарочка не переживет, да и мне – только под поезд после такого позора. Бедные детишки, сиротками останутся. Нет, не пойду никуда и ни к кому. Как жил, так и жить буду дальше. Все у меня хорошо, и вообще не о том думать стал. Ох, ну какие же сиськи у Насти с Панферова! Больше, чем у Сарочки, а я-то думал, что Сарочке Господь выдал всю сисечную квоту до конца квартала на дату ее рождения. Да и возраст у Насти – под сорок. Фигурка хорошая. Вот если к Насте напроситься… Это идея. Ей сорок, я - чуток постарше. Возьму винишка, посидим, выпьем, а там – как сложится. Так, стоп. И чего, я ей с рабочего телефона звонить буду? А вдруг номер определится? Перезвонит еще вдруг. Что я скажу? А вдруг Лидия Николаевна трубу возьмет? Представляю, берет наша Лидия Николаевна, которая сексом занималась один раз в жизни, тогда и залетела как раз, тридцать лет назад, трубу, а ей оттуда: »Здравствуйте, это Настя, хотите со мной поразвлечься?» Вот я и безработный. Не, не пойдет. Кстати, там еще ссылка была… на «Интимсити»

День девятый.

Не, ловкий я мужчинка, даром что еврей. Подошел к Шмулику, говорю: «уважаемый Босс, мне бы не хотелось, отправляя очередные деньги на «помойку», обсуждать суммы и сроки поставки долларов и евро ни по офисному городскому, ни по своему мобильному, ну вы - таки меня должны понять». Шмулик аж затрясся, говорит: «точно, Изенька, что бы я без тебя делал, позвони нашему Егорычу, скажи, пусть тебе СИМку на левый паспорт организует». К вечеру Егорыч в зубах притащил СИМ карту и простенький аппарат впридачу. Очень хорошо, вечером можно делать пробные звоночки. Ой, что это со мной – лапки потом покрылись, во рту сухо, в ушах стучит. Вперед, Изенька, ведь ты этого хотел. Пора брат, пора. А чой это такое синенькое внизу каждой анкеты на Интимсити? - «Отчетов на Sextalk – 0».

День десятый.

Я думал, Сарочка меня не пустит уже домой. И зачем я пошел по ссылке с Интимсити на этот дурацкий темно-синий Секстолк? Гребаная Ленинская библиотека московского платного секса. Про все, обо всех, со ссылками, и, вдобавок, как написано! Зачитаешься. Вот и зачитался – еле в три часа от компьютера отлип. Охрана уже выла под дверью, видать, только с моего компьютера удается что-то голенькое посмотреть. Ну-ну, теперь я в этом доме хозяин. Поспать бы.. Нет, нет и еще раз нет, сегодня, надо наконец попробовать сделать первые звонки. Так, успокоиться бы… Что я решил.. Что я решил? Я все решил! Решил, блин... Я уж забыл, как это бывает – туда-сюда, в смысле.. А вдруг не встанет? В кулачок-то хорошо – в нем всегда стоит. А еще в этом – Господи! Кондоме! В нем-то как? А без него нельзя. Ладно, в случае чего, попрошу сделать мне минет. Соломончик говорит, что от минета по - любому встанет... а если вдруг плохо дело будет, минетом можно начать и, собственно, закончить. И еще он сказал – я даже не поверил сначала – говорит, а мы с Цилечкой все лето не трахались. Жарко в квартире, кровать скрипит, детки услышать могут. Так я, говорит, Цилечку переворачиваю, ее «то самое» ласкать языком и губами начинаю, а Цилечка мне пока минет делает. И все – шевелиться не надо, Цилечка раза четыре кончить успевает, да и я – парочку. Как это – на бумажке он мне написал, сейчас найду – когда мужчина «там» ласкает, это «куннилингус» называется, а когда друг друга – это «69». Если Сарочка найдет эту бумажку, я останусь вдовцом. Не забыть бы в сейф убрать. И вообще интересно посмотреть, как «там» выглядит. Не видел ни разу – все время Сарочкиной ладошкой было закрыто во время «этого». А, блин, хорошо, что вспомнил, еще купить надо, вычитал на Секстоке – где эта бумажка? А, «Мирамистин»

День одиннадцатый.

Интересно, как чувствовали себя люди, которые шли в атаку на танк с одной гранатой? Наверное, херовато им было, не смотря на то, что Родина-мать звала и грозно смотрела на них с плаката? А я чувствовал себя не лучше, покупая в аптеке презервативы и мирамистин. Десять минут ходил вокруг да около 36,6, все-таки заставил зайти себя внутрь, игриво подошел к окошку, но голос предательски осекся и только смог сипло выдавить из себя: «Девушка, меня тут друг попросил купить кондомы и ми-ра-ми-стин». Продавщица усмехнулась и издевательски спросила «Вам, мущщина, какие презервативы предложить… для вашего друга? Есть тонкие, толстые, особо прочные, ребристые, для анального секса, со вкусом клубники, банана или шоколада? « И в след шепотом: «Педрила старый» Как я не убежал от кассы, сгорая со стыда или не грохнулся в обморок – ума не приложу. Сдюжил. Зато из аптеки прямо выпархивал. УРА!! Я СДЕЛАЛ ЭТО!!! Все, сегодня звоню. Пора начинать. Ведь можно ж позвонить и не поехать, правда, Изенька? Или, если голос не понравится, положить трубку и все тут, с концами. Все, начинаем. Все свалили на обед, самое время. Так … проверим для начала, что у нас дома. «Сарочка, здравствуй, золотко. Ребята из школы пришли? У Анжеллочки не отменилась скрипка? Гольдберг приходит в обычное время? Передай, пусть обратит внимание на гамму «си-минор», как-то у нее не очень получается. Ребекка на кухне? Учится делать тесто для мацы? Замечательно.. Сарочка, я после обеда в 46 налоговую.. Да ну его, этого Шмулика. Вечером расскажу. Нет, обещаю, нервничать из-за большой очереди не буду. Целую, Сарочка». Ну, ладно, Господи, помоги… Звоню Насте. «Абонент не отвечает или временно недоступен». Ну, ешкин кот, а я так настроился. Держись, Изя, чудеса только начались. Так, что это.? Ну, в общем тут у нас: «Виолетта, 42, размер одежды – 50, размер груди – 6, на лицо - вылитая Сарочка, да грудь тоже.. Что у нас в «услугах» - о! Глубокий минет.. В целом, ничего так. Еврейка, точно... С нее и начнем «Алле, добрый вечер.. Могу я переговорить с Виолеттой?»

День двенадцатый.

Блин, один обман, один обман! Какая расчудесная женщина была эта Виолетта! На фото, в смысле. Сиськи торчком, животик небольшой, ноги длинные, в чулках, мордочка симпатично-порочная… А на самом деле? Зла не хватает.. Открыла дверь.. ну моя вылитая Сара, тока чуть другая. В смысле, усики погуще, живот побольше, сиськи равнобедренным треугольником до пупа. Жопа большая, но вислая. Проходите, говорит. Квартира – давно я такого клоповника не видел. Сьемная, наверное. Отдаю шоколадку и пузырик мартини. Аж расцвела вся. На, говорит, полотенце, в душ беги, я пока бокальчики приготовлю. Ванна – даже вспоминать неохота. Возвращаюсь. Думал, по бокальчику, разговор, настрой создать, ауру там – да какой! Виолетта уже возлегает в бесстыдной позе, из одежки тока чулочки да туфельки, сверкает бритой пипкой. А бритой пипки – то я никогда в жизни и не видел. И дальше вдруг стал Изя уже не Изей. Как будто чип другой поставили. И где я этому научился – ума не приложу. Вроде и не пробовал ни разу до этого. С ходу рискнул пойти на кунил.. тьфу, язык сломать можно.. не делая, в смысле, а выговаривая.. . Прикольно, блин, под закат жизни начать этому учиться. Лысая пилотка непонятной конструкции, как, прямо, центральный диспетчерский пункт кукольного театра. Ты чего-нибудь делаешь – нажимаешь, надавливаешь, целуешь, языком проводишь – а с дамой по всей поверхности тушки какие-то непонятные конвульсии случаются. Фигурка, конечно, далеко не ахти, но вот реакции – очень даже заманчивые. Так игрался я для себя, познавал новое минут десять – пятнадцать, и вдруг тетя как завоет белугой, потом – бац! И обрубилась. Думаю – может, «Скорую»? Не, жива, вроде, оклемалась, ну, говорит, держись, ебака мой еврейский, теперь я тебя буду радовать. Дальше все помню плохо, но по ощущениям – будет что Соломончику в ответ в пивной рассказать. Так что, резюмируя, минет – был, деньги – отдал, ну, а фигура – не главное. Продолжаем.

День тринадцатый.

Так, тетю а-ля Сарочка – освоили. Неплохо, в общем - то получилось. Не, конечно накладки были.. но.. оставим в памяти только хорошее. Тем не менее, какое-то мерзкое ощущение на душе – за деньги купил, как вещь. Зато понял, какая хорошая штука минет – это на сорок восьмом-то году жизни! Перед Сарочкой, конечно, теперь до конца дней буду виноватый… да и ладно. Сама дура, прости меня, Господи. Что у нас дальше по плану? Все-таки надо бы к какой-нибудь девушке помоложе в гости напроситься. Лет так двадцати. Елки зеленые, да что ж я говорю? У самого дочка на выданье, почти такого же возраста. Это, вроде как свою дочь трах... Так, что-то меня совсем не туда понесло. Вон, Шмулик не слишком сильно парится, «стенографируя» Анечку по всяким там гостиницам и съемным хатам. О, Анечку я удачно вспомнил… для придания боевого задора самому себе. Так, посмотрим что похожее. Ага, вот, возраст – 21, рост – 175, грудь – 4. Центр. Берем за ориентир. Через пару денечков можно рискнуть. Глядишь, Шмулик и неучтенную для дома премию подбросит. Ой, вей, как же от мирамистина член чешется.

День пятнадцатый.

Да, хорошо сходил, ничего не скажешь. Лучшее средство для борьбы с собственным эго - растереться в пыль и сдуться ветром. Давненько меня так не опускали – прямо с порога. Открыла какая-то кобыла ростом под два метра с выражением лица, как будто я лично всю ее семейку в Освенцим засунул. «Проходи, гы, я Оля. Боты сымай, ноги у тапки сувай.. Ты на час? Деньги уперед, у нас так положено». «Погоди, говорю, Олечка, я так не привык. Давай посидим, пообщаемся» «Та, мноха вас тут ходит, любителей, мозгы позасирать? Ты че пришел? Поебаться? Ну и давай, дуй в душ. А мозхи себе я парить никому ни разрешаю». Потом не лучше было – тут не ласкай, там не трогай, тут щекотно, а минет я не умею и не люблю, шо, так и будешь меня весь час трахать, ну когда же ты кончишь.. А сама девка – загляденье, не считая выражения лица, фигурка – хоть сейчас на картинку, грудка молодая и упругая, попа – орехом, чуть загорелая, пахнет приятно. Но как же она меня ненавидит.. Это может, просто я такой никудышный? Или она со всеми такая? А чего с тебя переться-то, Изя? Ты когда на себя критически последний раз в зеркало смотрел? Сам тощий, с пивным брюшком, волосатый, бледный как смерть, в своей мотне еле собственный писюн иногда с трудом найти можешь, когда поссать приспичит, да и зубки… даром что бухгалтер в стоматологической клинике – целые через один. Понятно, что для этой чертовки секс – только ремесло. Но, в общем, если в свои неполные пятьдесят ты выглядишь как еврей на смертном одре, видимо, и отношение к тебе такое же. Придется становиться молодым и красивым. Надо бы завтра прозвонить ближайшие спортклубы.

День семнадцатый.

Ха, нас, евреев, не изведешь никогда. Хоть все церберы и диктаторы скопом соберитесь. Потому что мы хитрые. А некоторые – хитрее других евреев. Те, которые не просто хитрые, а – театрально – хитрые. Например – я. Делов – то было – вчера полежать вечером на диванчике, охая и хватаясь за щеку, и перед сном согласовать с Сарочкой пробитие страшной бреши в семейном бюджете – в виде ремонта бухгалтерских бивней верхнего и нижнего ряда. В нашей же клинике, у Шмулика. С большой скидкой, то есть, выражаясь по еврейски, Йосиф просто мне все сделает за треть цены после работы, из ворованных у Шмулика материалов. Теперь осталось со спортклубом разобраться. Спортклуб-то рядом, всего через два дома, приличный, правда, без бассейна, но штука двести долларов в год – охуелые русские, грабят честного еврея средь бела дня. И первоначальный взнос – половина суммы. У меня в заначке, конечно, и побольше лежит, но, вроде как, на другое дело отложено. Придется, видимо, Шмулику чуток подвинуться по своим сверх дивидендам – думаю, отщипанная соточка гринка от дневной выручки – с него сильно не убудет. Главное, чтобы отчеты по кассе по привычке спускал в шредер, не читая совсем, или не вчитываясь. Надеюсь, так и будет. Как там, из моей молодости: «три года студент работает на зачетку, а потом оставшиеся – зачетка на студента»

День двадцатый.

Нет, новая жизнь мне положительно нравится. Спортклуб – весьма цимесное место. Девчонки, женщины и взрослые тетки – ну просто радуют глаз. Прямо как на Олимп попал – все загорелые, белозубые, друг другу улыбаются. Мужички вот разные – есть такие спротсмэны, что аж завидки берут – сам бы отдался, будь женщиной. А большинство перцев все-таки как я - рыхленькие, с брюшком. Слоняются от стенки к стенке, делая вид, что переходят от снаряда к снаряду, а сами все больше на девчонок любуются. А девчушки то, особенно молодые – тому и рады – глазки строят, улыбаются, ручкой мужичку машут, глядишь, и уже в фитнес - баре сидят, воркуют о чем-то. Хорошо, что моя Анжеллочка такая домашняя, да и Сарочкин пригляд за ней хороший – а то тут, смотрю, и до беды недалеко. От ворковни в ресторане до постели – один шаг. И еще хорошо, что прямо в клубе прачечная есть – проблема с потными майками-штанами решена, а кроссовки можно и в уголке багажника старой верной Шкоды повозить. И главное, чтобы Шмулик и Сарочка подвоха не почуяли, пока я педали кардиовелотренажера своим старческим потом заливаю – чего это я теперь столько много раз буду в налоговую и по фондами ездить..

День двадцать второй.

Какую я классную тетку откопал на «Досуге»! Высокая, статная, взрослая, грудь большая, в кожаном платье и кожаных ботфортах. Непонятно только, зачем сфотографировалась с хлыстом в одной руке и с наручниками в другой. Вроде, ни коня, ни воришки в кадре нет. И текст какой-то мутный: «Строгая госпожа отучит Вас от старых вредных привычек и научит новым. Страпон возведен в ранг искусства. Милостиво разрешу облизать шоколадное колечко». Ничего не понятно, но звучит очень мило. Цена, правда, кусается – 9000 за два часа. Бедный Шмулик, бедная выручка. По телефону меня спросили только: «программа встречи – стандартная?»

День двадцать третий

Наверное, мне, как белому офицеру, сейчас нужно только одно, а именно – револьвер с одним патроном. Не могу сидеть, с трудом могу стоять, стараюсь не тужиться и громко не кашлять. Во рту, кажется, до сих пор стоит привкус «шоколадного колечка», перед глазами – вылизанные предшественниками ботфорты со следами застарелых потеков мужского эякулята, а руки на запястьях саднит от наручников. Это ж надо так попасть! Да я на нее в прокуратуру напишу! Стоп, стоп. Никуда я не напишу. Потому что через десять минут чтения моего чистосердечного признания следователь помрет либо от разрыва сердца, либо от смеха. Останется только запротоколировать свой позор в дневнике и надеяться, что никто никогда про это не узнает.
Ну, так вот. Взяв бутылочку «Мартини» и коробку швейцарских конфет, по идее предназначавшихся нашей налоговичке, метнулся я к этой дамочке. Дверь открылась. Картинка с Нюшки сошла в наш грешный трехмерный мир. Что-то похожее представляла из себя жена кролика Роджера из одноименного мультика, который Изя пересматривал не так давно с Ребеккой на пару, причем Ребекка смеялась над одним, а Изя, глядя на жену кролика – думал о совершенно другом. Глаза у дамы горели бесовским огнем. «Проходи, распутник. Почему так сильно опоздал? Надо тебя примерно наказать». Изя пробовал было возразить, что он - таки во время, с точностью до минуты, но услышал новую команду: «На колени, раб!» Пришлось повиноваться. Изя покорно опустился на колени, где ему быстренько загнули голову, пристегнули на шею ошейник, и, больно проволочив на поводке из коридора, втолкнули в комнату. От комнаты Изя прихуел по полной. Меньше всего она напоминала бухгалтерию стоматологической клиники, еще меньше – их с Саррой уютное гнездышко. К стене был прикреплен железный крест со всякими кольцами, зажимами и ухватами. В углу стоял стол, на котором громоздились разноформатные и разноцветные пластмассовые члены разных размеров с ремнями, и еще всякие предметы непонятного назначения. В красных стеклянных подсвечниках рядом с черной кованой кроватью горели свечи. «Раздевайся, раб!» - раздался глас Госпожи. Изя, не поднимая головы, умудрился раздеться догола в позе «Зю» и через минуту совершил роковую ошибку, дав приковать себя наручниками к кольцу у подножия креста. Дальше началось невероятное. Чувствительные шлепки плеткой по жопе и спине перемежались с отборными ругательствами и унижениями, которые, в свою очередь, сопровождались чувствительными оплеухами, наносимыми стеком по еврейской бухгалтерской морде. После этого спина Изи была обоссана дамой. Наступила гробовая тишина, нарушаемая только падением капелек мочи с Изи на пол. Исполосованная поверхность горела адским огнем. Тишина была какая-то напряженная и опасная. Так потом и оказалось, ибо в Изину жопу начал плавно внедряться какой-то прохладный предмет. Заорав доселе неизвестным для себя звуком, Изя начал крутиться вокруг вбитого в пол кольца с собственными руками, закованными в наручники. В итоге он изловчился и больно лягнул Госпожу. «Ты что это, раб!» - завопила она. «Подождите, я Вам сейчас все объясню. Снимите, пожалуйста, наручники» «Ты сильно провинился, негодный мальчишка. Я разомкну цепи, только когда ты мне тщательно вылижешь в знак прощения шоколадное колечко» Спросить «как это?» Изя не успел, ибо перед его лицом нарисовалась огромных размеров срака. Госпожа развела необъятные булки, подалась назад и прямо перед Изиным носом нарисовалась очко дамы средних лет, приличной упругости, но с волосиками и некрупными геморройными шишечками. Изя потянул носом воздух – говнецом вроде не несло. Памятуя об инженерии кунилингуса, Изя применил те же навыки. Даму начало потряхивать, рукой в кожаной перчатке она начала теребить себе клитор и прочие свисающие причиндалы. При этом не забывая довольно больно охаживать Изю плеткой по яйцам и по окрестностям. Вскоре шлепки стали все сильнее, Изин язык практически буром влез в Госпожью жопу, дама вцепилась руками в крест, заорала благим матом и бурно кончила. Изя уже был ни жив ни мертв. «Я практически простила тебя, раб мой. Теперь я тоже должна сделать тебе маленький подарок». Сняв с уже несопротивляющегося Изи наручники, Госпожа уперла его руками в крест и начала драчить член, одновременно запустив палец Изе в зад. Профессионально нащупала простату, пошерудила там, услышала Изино невнятное предеякуляционное мычание и, ловко изогнувшись, подставила под струю свои ботфорты. «Оближи» - скомандовала она Изе. «Я лучше пойду» - молвил престарелый бухгалтер, последним усилием воли и мозга отсчитал 9000 рублей, молча оделся и вышел на улицу. Сарочка легко поверила, что на работе безвозвратно полетела программа С 1 и потерялись все данные – последний раз у Изи был такой вид, когда налоговая забрала из офиса сейф Шмулика с отчетами по черной кассе, а его самого отпустила под подписку о невыезде.

День двадцать пятый

Больше всего в произошедшей истории меня, потомственного гетеросексуала Изю, стремает только одно – это приятственные ощщущения, вызванные ковырянием пальчика Госпожи в моей попе. Почитав известный и понятный для себя сайт «Доктор.ру», и поняв инженерию процесса массажа простаты, Изя помаленьку успокоился. Гомосеком считать себя еще рано. Вон, когда Госпожа елдаком попробовала меня отиметь, как ее лягнул – аж зубы щелкнули. Изя натуженно улыбнулся. Ой-вэй, и еще девять тысяч в минусе. Серьезный удар по бюджету. Ладно, пару дней посвятим чтению научно ознакомительной литературы и посещению спортклуба. Да и работку подзапустил слегонца. А там и очко, глядишь, заживет окончательно.

День тридцатый.

Как назло, туговато у Шмулика с клиентами. Видать, премиальные не обломятся. Сижу, изучаю матчасть – Секстолк и ссылки с него на другие сайты. Заинтересовался двумя разделами – «Уличные точки» и «Пикап». Первое – это, типа, как в американском кино – в автомобиле, а второе – это, вроде как бы, по любви. Ну, на улице попробовать.. заманчиво.. и дешево..

День тридцать первый.

Ха, «сон в руку». Шмулик надыбал где-то несколько клиентов с Рублевки, люди сделали себе зубы и остались очень довольны. Под это дело Шмулик изготовил для них дисконтные карты и повелел развезти по коттеджам, отдать лично в руки уважаемым людям, при этом, как Золушка, «улыбаясь, пятясь и приседая». Телефонный обзвон выявил, что раньше девяти вечера никто из микроолигархов дома не появляется. Посетовав Сарочке на неблагодарного Шмулика, эксплуатирующего меня сверх всякой меры и, намекнув о возможности премии, которую туманно пообещал Шмулик в случае успеха операции по раздаче пластика рублевским бонзам, клятвенно заверил Сарочку, что «буду крайне осторожен», после чего выдвинулся в сторону Рублевки. Где девять вечера, там и десять, что легко переросло в одиннадцать, когда можно было держать обратный путь. Отзвонился Саррочке и сказал, что остался один клиент, но «это ненадолго, минут на тридцать-сорок». Таким образом, около часа времени было в запасе. По МКАД долетел до Можайки, еду не спеша. Чуть подальше «Трех Китов» вижу каких-то трех корявок, стоящих около обочины в мини-юбках, белых чулках и дутых китайских куртках. Видимо, «они». Подьезжаю, опускаю окошко. От компашки отделяется мурло неопределенного возраста – от двадцати двух до тридцати пяти – в зависимости от применяемого «коэффициента пропития». Мурло просовывает давно немытую башку в салон и сипло интересуется, чего мне изволится. После открытия ейного рота воздух салона дезодорируется сложным ароматом стоматитных зубок, чеснока и крысячьего мяса из недавно съеденного беляша, вкупе с запахом недавно отсосанных немытых хуев и вослед проглоченной спермы. Брезгливо поморщившись, сообщаю, что изволю быть оминеченным. Мурло предлагает осчастливить меня за семьсот рублей в гондоне, за тысячу – без резины. Сажаю в тачку, едем какими-то хитрыми тропами и в итоге выезжаем к строящемуся коттеджному поселку. Дышать в салоне уже нечем, потому что за время дороги Мурло потешает меня рассказами и байками из своей счастливой жизни, периодически еще и порыгивая на кочках и ухабах. Ну вот, наконец, доехали. Поодаль виднеется еще пара автомашин, в которых, судя по мерной раскачке, идет похожий процесс клонирования. Мурло озвучивает сопутствующие «договору об оказании оральных услуг» дополнительные условия – сиськи сильно не мять, в «звезду» на букву «п» пальцами не лазить и при оргазме не лупить ее кулаками по спине. Ловко надев презерватив на еще неокрепший член, причмокивая, постанывая и повизгивая, барышня начинает свою нелегкую работу. Чесночно - стоматитное амбре из района моей ширинки начинает усиливаться, я откидываюсь на спинку сиденья, смотрю на строящиеся коттеджи, освещенные редкими фонарями, и пытаюсь осязать всю фантасмогоричность этой картины как бы со стороны. Сопение и мычание из района моего паха усиливается, работа там идет без участия моего головного мозга. Внезапно сосание прекращается, голова Мурла выныривает оттуда и доверительно сообщает «Дашь четыреста сверху – я проглочу, а за двести можешь кончить мне на сиськи». Выбираю первое. Дальше – чистый Кастанеда: Изя разделяется на два человека – первый – распластавшийся в Шкоде в нелепой позе немолодой уже еврейский бухгалтер, в костюме, с расстегнутыми штанами, из которых выбивается полоска белых трусов, у которого старательно сосет тупая деревенская телка без прошлого и уж точно без « счастливого завтра», а с другой стороны – мудро осознающий новые рубежи чувственности покоритель мира – Изя . Оргазм, проглот, возврат Мурла на точку. Дорога домой. В голове – ни одной мысли, как у самурая перед сипукхой. Только преследует тошнотворный смрад. Он повсюду. Открываю окна. Не помогает. Ставлю машину в гараж. Оглянувшись по сторонам и, никого не увидев, цинично падаю прямо в костюме в лужу около соседского машиноместа. Под причитания Сарочки и ребятни, скидываю в прихожей грязную одежду и пулей проношусь в душ.

День тридцать третий.

Взрослая тетя на Полежаевской. Ничего так. И сосет, как пылесос и принимает неплохо. Предложила за пятьсот сверху в попу. Согласился. Большой разницы не почувствовал. Ну, тут, вроде как, сам факт обладания попой должен радовать. Меня, после сеанса с Госпожой, не радует. Чую, начинаются у меня платно-половые фобии.

День тридцать седьмой.

Салон на Новинском. Вывели десять лошадок, выбрал одну. Накрашена-наманикюрена, легкий загар, стрипы, хорошее бельишко. Минет, не вынимая жевачки изо рта. Один глаз косит в телевизор, другой – мониторит изменения выражения лица моей морды – когда надо ускориться, чтоб я поскорее кончил. Ведро смазки себе на передок, «ох-ты-ах-ты, ох-ты-ах-ты, все мы, сука, космонафты». Неестественно, фальшиво, но – молодость, внешняя красота, сука, страшная сила. Так и не понял, что мне нравится больше – фальш и молодость или искренность и чувственная взрослость.

День сороковой.

Две тетки средних лет. Минет в два рта, две большие задницы рядом – пока имеешь одну, щупаешь «внутри» вторую и наоборот. Трахаются душевно. Запросил лесбос, не очень натурально. Видно, что теткам живой член милее, чем полизывания себе подобных.

День сорок третий.

Мама и дочка. Никакие они, конечно, не родные мама и дочка, просто чем-то похожи, типа »еж в иголках, елка тоже» Дочке еще не хочется, маме уже не можется. Но деньги нужны обоим. Закон Фостерз. Ерунда, в общем. Поскольку деньги взяли вперед, ерепениться смысла не было. Подумал даже написать об обломе на Секстолк, но подоспел квартальный отчет, не до этого стало.

День сорок пятый.

Шмулик повелел отвезти французского доктора, приезжавшего на консультацию по сложному протезированию, в аэропорт. На обратной дороге взял на «точке» девочку. По дороге за гаражи был принят ментами, которые забрали девочку и пришлось еще откупиться деньгами. С этим видом спорта покончено.

День сорок шестой.

Сперматоксикоз, как выражаются на Секстолке, со вчерашнего облома только усилился. Задав по поиску, нашел группу из молодых девиц неподалеку, удовлетворил похоть без всяких сантиментов и движения собственной тонкой души.

День пятидесятый.

Салон на Новослободской. Как-то совсем все плохо и вяло. Не смотря на четырехдневное воздержание, член бастовал. Это обеспокоило.

День пятьдесят второй.

Купил Виагры. Подумал, съел только пол таблетки. Поехал «в гости». Ничего смешного. Как будто «он» не твой. Чувствительность на нуле, кончить не могу, давление повышено, в висках - молоточки. Ну его нах – не удовольствие, а черте - что. Ночью проснулся оттого, что на меня кто-то смотрит. Смотрела Сарочка, с ужасом, куда-то вниз. Проследив за ее взглядом, обнаружил стоящий колом член, который держал практически на весу здоровенную подушку. «Видишь, как я по тебе скучаю, дорогая» «Изенька, милый, я так устала, да и внизу что-то вторую неделю болит, надо бы на УЗИ сходить. «Ничего страшного, спи, золотко»

День пятьдесят третий.

Сижу на раброте. Сдуру надел свободные штаны. А тут еще Шмулик дергает каждые пять минут. Прохожу к нему мимо Анечки. Анечка смотрит с плохо скрываемым восхищением чуть пониже моего брючного ремня. А что мне делать, он как встал два часа назад, так и стоит, хотя ничего эротичного вокруг не происходит, не считая Анечки в миниюбке и топике. В обеденный перерыв крадучись позвонил в «колхозик» неподалеку. Добрая тетушка, не представленная в интернете, как хирург, честно и безличностно два раза выполнила свою работу. Полегчало. Вечером до изнемозжения крутил педали кардиовелика и поднимал гантели. Отпустило окончательно.

День пятьдесят пятый. Философское.

Вот уже два месяца, как пытаюсь жить новой жизнью. Я сильно изменился – внутренне, что, вкупе с посещением спортзала, дало и внешние изменения. Сарочка, как мудрая еврейская женщина, видимо, все понимает, но молчит. Прости меня Сарочка, я все так же тебя люблю. Падшие женщины – это лишь суррогат, и, если бы дома был хороший секс, ничего бы этого не было в моей жизни. Тем не менее, я честно пытался выполнить свой супружеский долг за это время шесть раз, четыре из которых – получились по обычному сценарию. Побаловал бы тебя, Саррочка, тем, чему научился в койке за свои же деньги, но – не твое это, не твое. Да и что осталось от отношений, кроме ведения домашнего хозяйства и заботы о наших чудных детях? Страшно самому себе честно ответить, что тебя, видимо, все происходящее устраивает. А если устраивает – пойду-ка я дальше познавать мир. В общем-то, философия платного секса имеет очень низкий потолок, как в хрущевке – попробовав основные блюда, убеждаешься, что дальше – это всего лишь скакание из дырки одного формата в дырку другого, отличия в технике, а не в сути. К сожалению, запретный плод оказался на вкус более прозаичным, чем я думал. Тем не менее, позитивные изменения мне нравятся. В жизни появился новый смысл – причем, принципиально не то, какую новую женщину можно поиметь, а сопутствующие моменты, зачастую даже более важные – как ты выглядишь, хорошо ли охмуряешь даму в рамках оплаченного времени, сколь долго можешь выдержать сексуальный марафон и достаточно ли у тебя ментальной твердости закончить дело, даже если на тебя смотрит молодая кукла ненавидяще - испепеляющим взглядом. Я стал более наглым, раскованным, но в то же время и внутренне расслабленным. Жизнь стала во многом игрой «с перчиком» - как обмануть систему – Шмулика, Сарочку – и в плане свободного времени, и в плане денег. Теперь я стал более организованным – ведь за то же время мне надо было и поспеть на поебушки, а потом и в спортклуб, при этом выполнить все свои немаленькие рабочие обязанности, быть дома во время, чтоб не вызывать подозрений, побыть с семьей, уделить время детям. Глупенькие, они все, кроме Анжеллочки, еще практически ничего не понимают. А вот Анжеллочка уже несколько раз говорила: «Что-то ты, папка, подозрительно хорошо выглядишь – помолодел, подтянулся, повеселел как-то». Хорошо, что ответ нашелся сразу: «Анжеллочка, это все потому, что у нас такая замечательная семья, красавица-мама и все вы – умницы - благоразумницы». Сарочкино мнение на этот счет выявить не удалось – она в это время готовила гефелте фиш и, кажется, разговора не слышала.

День пятьдесят восьмой.

Ничего не хочется. На платный секс – какой-то тяжкий стопор, как ручник от Камаза. Клиент к Шмулику не идет, отчеты сданы, делать особо нечего. Сижу, читаю Сексток, раздел «Пикап», параллельно ходя по ссылкам на анкеты, по ходу зарегистрировался на «Мамбе». Анкеты «Ищу мужа», «Пофлиртовать» и «Ищу друга» - неинтересно. «Секс за деньги» - гы, этого и в других местах навалом. Остается «Спонсорство». Тут, как-то, я смотрю, подобие другого мира. Не того, где пришел с деньгами – и уже король. Мужчину тут выбирают, исходя из того, насколько он умен, состоятелен, красив, насколько может выражать свои мысли и чувства в устной форме. Ч/ю приветствуется. Сначала, по правилам хорошего тона, надо переписываться, понять друг друга - виртуально. Потом встретиться. А потом – уж как сложится. Да и дамский контингент тут принципиально другой. Девчонки помоложе, постройней и покрасивее. Женщин за тридцать – немного. Конечно, много фотографий к анкетам напоминают тех дамочек, которых оставляет мне на память так и не научившаяся пользоваться функцией «Очистить журнал» тупорылая охрана, ну, да их легко научиться вычислять. И посещает меня шальная мысль – коли, Изенька, трахаться ты, худо-бедно научился, надо бы тебе теперь попробовать пройти полный цикл – переписка – знакомство – охмурение - постель. Да не с какой-нибудь там тетушкой за сорок, которой любое внимание за счастье, а с молодой красивой особой, такой, чтобы почта ее лопалась от писем страждущих - намного более серьезных, чем ты, дядечек, которые также активно добиваются ее благосклонности. И только по результатам этой нелегкой борьбы можно будет определить, кто ты, Изенька – Д’Артаньян или, к сожалению, говно. Вогнав себе в мозг эту мысль, как гвоздь-«сотку», я выключаю компьютер и еду в спортклуб.

День шестидесятый.

Дурацкая мысль, посетившая меня два дня назад, разрастается побегами, как бамбук в благоприятном климате. На работе – затишье и Шмулик сквозь пальцы смотрит на мои отлучки из офиса под благовидными бухгалтерскими предлогами – доехать до пенсионного фонда самому, съездить купить новую версию программы, даже на двухдневные курсы бухгалтеров отпустил. Платно-личная жизнь тоже движется в привычном русле – «Поиск рулит», как выражаются молодые черти на Секстолке – смотришь новые отчеты, разделы обновлений Нюшки, Стона и Интимсити, задаешь поиск по району, в который тебе надобно отправиться по делам компании – полчаса работы, и ты в центре всех платно-эротических событий Москвы. Шмулик тоже не сильно в накладе, ибо я взял себе за правило – не более двух культпоходов в неделю, посему получается около двухсот долларов , восемьсот в месяц – несильно обеднеет, в общем. Но глобально – платные поебушки уже радости не доставляют. Еще два месяца назад это казалось уровня полета в космос, а сейчас ясно – Мак Дональдс, и только. А вот по-настоящему – с умной, красивой, не проблемной молодой девушкой – попробуй-ка, Изя. И попробую! Со стороны девушки, ищущей спонсора, это как бы… бизнес проект. Но не такой – кто с деньгами, тот и прав, а это.. как его.. во, вспомнил, тендер. А с моей стороны что это? Даже вспоминать слово не надо – авантюра это, чистой воды. Ибо я – немолодой, не шибко успешный, семейный, небогатый еврейский дядя. Который хочет поиграть в такой взрослый театр и в случае успешного «прогона» самоутвердиться за счет молодой, но не шибко опытной девушки. Се ля ви. Ну что ж, займемся выбором объекта.

День шестьдесят второй.

Ну что ж, не все так шоколадно в Королевстве Спонсорском, как я думал. Треть объектов – все из себя такие замечательные дамочки, которым бы больше подошел раздел «Ищу мужа. Но небедного» Другая треть – та же проституция с узаконенным доходом – от 60 000 рублей в месяц до двухсот тысяч – ничего себе аппетитик у некоторых. В остальных случаях – анкеты и читать интересно, и, психологи, наверное, в ладоши хлопают от счастья – такой материал по фобиям и комплексам, что душа радуется. Заинтересовало несколько объявлений. Хоть какая-то мысль в них угадывается, а не один голимый расчет.

Особенно анкета вот этой девушки понравилась: »Хочу, чтобы был взрослый дяденька, к которому я бы испытывала несколько больше, чем симпатия, без обязательств, но чтоб не пахло голым цинизмом, вот -тебе- денежка -за секс» и, чуть пониже в анкете – Anjela. Ну, распространенное имя, каждая пятая анкета с таким погоняловом. Открываем фото портфолио. Так, явно какая-то буржуйская красавица. Смугленькая, темненькая, стройная, с силиконом. Похожа на мою старшенькую чем-то. Так, вот, блин придумал себе. Доченька моя сейчас должна сидеть и корпеть над израильской программой «Идиш-он-лайн». Позвоню - ка узнаю, заодно, так ли это?: «Сарочка, добрый день, золотко, как там у Анжеллочки дела? Сидит, пишет грамматику у себя в комнате? Ну и славненько. Сегодня надо кое-какие старые документы поуничтожать – накопилось – задержусь чуть- чуть. Целую.» Надо бы ответик черкануть. «Здравствуй, незнакомка Anjela. Пишет тебе социально состоявшийся, но очень скромный по жизни бизнесмен средней руки. Думаю, ты получаешь по миллиону подобных объявлений в день и, скорее всего, ответа от тебя мне не дождаться. Тем не менее, предлагаю встречу на нейтральной территории – в кафе, в ресторане. Предлагаю посмотреть друг на друга, пообщаться, а там – посмотрим. Мне чуть за сорок, в/о, ч/ю и все такое. Со спортом – дружу. Без вредных привычек». Уффф. Нелегко-то как. Коряво получилось. Ни ответа, ни привета точно не дождусь. Чувствую, глупая моя затея. Так и придется дальше взрослыми тетками пробавляться, которым и на халяву было бы за счастье потрахаться хоть с каким-то мужичком, или ненавистные взгляды молодых хохлушек на себе во время секса терпеть. С этими мыслями «под копирку» направляю свое послание еще по пяти понравившимся анкетам

День шестьдесят третий

Ха, вот это да! «У Вас одно новое сообщение». Ну-ка, посмотрим. Anjela ответила. Вот уж не ожидал. «Здравствуйте, незнакомец. Вы, наверное, удивитесь, но почему-то из многочисленных посланий мне понравилось именно Ваше. Я не против личной встречи.. но чуть попозже…хочется немного узнать Вас пока в виртуальном мире – как живете, чем интересуетесь. Я девушка молодая и неопытная… хочется загадки, таинственности.. сразу встречаться мне неинтересно. И, прошу, ни одной мысли о платном сексе. Иначе это будет наша последняя переписка. Кухню предпочитаю итальянскую, легкую. Жду ответа с нетерпением». Клюнула!!! Оно, конечно, хорошо.. ыыыыы… когда я был последний раз в ресторане? По-моему, это была серебряная свадьба Книпперов в «Праге». Во дела! Так я мигом опозорюсь. Я ж ни одного ресторана не знаю! А сколько это стоит вообще – сейчас в ресторан сходить? В итальянский? Я попал… я пропал..

День шестьдесят шестой

Из переписки с Anjela. «Вообще, у меня все хорошо. Я из приличной, очень консервативной семьи, коренная москвичка. Мои родители не жалеют ни сил, ни средств, чтобы я выросла «комнатной дочкой». Я учу два языка, рисую, занимаюсь музыкой. Но, как-то это все скучновато. Хочется драйва, огня, веселого отдыха. Единственное, что меня сдерживает – родители могут очень огорчиться, а я их сильно люблю». Весь день штудировал Интернет. От названий итальянских ресторанов уже пухнет голова, наименования блюд – прилежно выписаны на листочек, а от цен на эти блюда и выпивку – инфаркт уже давно топчется за моей спиной. Но я вошел в раж. Мысль: «а может быть не поздно, нам сделать остановку» утоптана глубоко в ряску моей души.

Ответно пишу Anjelе: « Я хоть и немолод, но еще не слишком и сед. Хочется вновь почувствовать себя юным душой, стать хорошим наставником – поверь, я много повидал в этой жизни и много чему научился. Деньги в жизни, - это не главное, но они важны. Но, есть две вещи, о которых я не хочу говорить в нашей переписке – это, как раз – деньги и секс. Надеюсь, вскоре увидимся. Хотел спросить про твои ресторанные предпочтения в области итальянской кухни. Три моих любимых, это Марио – всего помаленьку надергано лучшего из Итальянской кухни, Casual – сицилийская ее часть, и Пиноккио – самый душевный для меня ресторан. Тихо, спрокойно, отменный ризотто с белыми грибами. Хочу сделать тебе приятное.»

День шестьдесят седьмой

Из переписким с Anjela «Так, как меня любят домашние – это очень скучно. Именно поэтому я и хочу праздника – но! Не со сверстниками. С ними, мне кажется, больше проблем, чем отдыха. Я чувствую, что мне нужен мужчина постарше. Не старенький, а постарше. Ну и весьма обеспеченный, конечно. Потому что, между нами, от моей жизни просто хочется сбежать. Вот так вот. Вроде как мама-папа любят, но не это мне нужно. Занятия – уроки - на выходные всей семьей в Пушкинский или Третьяковку. Чопорный домашний обед – и опять за учебники. Надоело. Поэтому и хочу познакомиться с приличным человеком, чтоб просто удрать из дома. Чтобы, при симпатии, вместе снимать квартиру, учиться на платном отделении хорошего ВУЗа. Ну, да что об этом. Давай, наверное, увидимся. По поводу места встречи – если не возражаешь, давай сходим в Семифреддо»
А-а-а-а-а-а-а!!! Где этот «Семифреддо»! Какое там меню! Какие там цены! А-а-а-а-!!!! Ужас!!! Так, все, Изя, возьми себя в руки. Ты же в любой момент можешь соскочить: «Гипс снимают, клиент уезжает» - и все тут! Кто тебя заставляет идти на встречу, кроме собственной дурости! Молодая девушка ищет приключений на свою задницу, а ты тоже зачем-то хочешь вскочить в этот поезд. А кто ее папа? Вот он потом точно может тебе глаз на жопу натянуть. А если все это – афера и с ее стороны? Подстава какая хитрая? Так, надо определиться. Во-первых, с ней – ни слова о сексе. Никаких предложений потом «поехать куда-нибудь», будь она хоть помесь Памелы Андерсон с Синдией Кроуфорд. Встречаемся только днем. На ланч. Ланч, вроде, дешевле. Есть и комплексное меню. Я, например, могу и комплекс съесть. А что тут такого? Люблю menu-complexe, и все тут. Днем, кстати, много пить, вроде как не принято. Ну и как я у Саррочки на вечер отпрошусь? Ффу. Одни нервы. Так, куда сегодня бы поехать расслабиться на часок?

День шестьдесят девятый.

Сердце ликует и трепещет. Ай да Изя. Ай да сукин сын! Так Шмулика обвел вокруг пальца – любо дорого посмотреть. Короче, собрался наш Шмулик, пока не сезон, на пару неделек на Историческую Родину – косточки погреть у Мертвого Моря. А забыл я вам сказать, что Шмулик у нас катается на двух агрегатах – один ML-350 , взял год назад, на работе держит, для поездок с Анечкой, даже жена про него, кажется, не знает, и старый Вольво – ну, это как раз для дома, для семьи, рассада на дачу и, по совокупности, для поездок в налоговую. Звоню я тайком в «Автофорум» и быстренько договариваюсь с нашим сервис-менеджером, чтобы он позвонил ему по поводу прохождения ТО – внепланового, но с большой скидкой. Падок наш Шмулик на такие рекламные акции. Так и получилось – позвонили ему оттуда, Шмулик - то и заметался – шо ж делать, так как рекламная акция аккурат на его отсутствие приходится. А тут я – так удачно к нему в кабинет зашел. Ну и, разумеется, с ходу был нагружен «факультативом» - разобраться с мерсюковским ТО, получил на руки ключ от ЭмЭльки, техпаспорт и доверенность, и, стараясь сдержать лыбу, вышел из Шмуликовского кабинета.

Ответно пишу Anjelе. «Не буду врать, я крайне заинтригован Вашей персоной. Не собираюсь обещать Вам все золото инков и ацтеков, но, поверьте, мой финансовый ресурс позволяет претворить в жизнь все Ваши скромные, по моим меркам, пожелания. Меньше всего я хочу увидеть перед собой молодую особу с меленькой душой, но глубокими амбициями. Уповаю на скорую встречу. Созвонился с хозяином Семифреддо. Заказан лучший столик. Он обещал нас удивить чем-нибудь гастрономическим. Целую виртуальную ручку».

День семидесятый.

И вот этот день настал. Anjelа: «Все, я созрела, я настроилась. Очень хочу с Вами увидеться. Хочу надеяться, что эта встреча будет иметь приятное продолжение и все у нас дальше сложится просто замечательно. Назначайте время. Завтра мне удобно в обед – я скажу маме, что уехала за красками и нотной бумагой и мы сможем увидеться» Так, Изенька, надо бы присесть. Вот, последний рубеж. Последняя возможность написать, что я-де подумал, я-де недостоин, целую ручку и все. Чего Ваше бухгалтерское величество хочет добиться? А, вспомнил. Гонясь своим взрослым паскудным разумом за зигзагами и извилинами неокрепшей мысли юной девушки, я и забыл, что хотел поначалу: «переписка – знакомство – охмурение - постель». И в случае удачи по всем четырем пунктам сделать это в дальнейшем своим видом спорта и развлечения. Пусть более затратным, пусть более палевным, зато – более искренним, более чувственным, с более молодыми и более красивыми снарядами. А если не удастся – так секс Мак Дональдсы все так же стоят на каждом углу. Голодным не останешься.

Ответно пишу Anjel «Завтра в два дня жду Вас на ланч в Семифреддо. Столик номер одиннадцать»

День семьдесят первый.

Итак, я готов к стадии «знакомство-охмурение». Меню Семифреддо по их сайту выучено назубок, а ключевая фраза «Могу посоветовать Вам…» и много умных слов почти на итальянском должны помочь сэкономить большое количество дензнаков. Шмуликовская MLка, вымытая и отполированная воском за счет клиники, нарядно сияет у порога. Зарядился двумя штуками баксов – надеюсь, девяносто процентов привезу из них назад, но ежели что, от позора быть задержаным за нехватку средств при оплате счета я спасен. Были проблемы с выбором одежды, но, решил, что буду прикинут в стиле «прямо из спортклуба». Для серьезного дядечки средних лет это, наверное, смотрится естественно. Что еще? Боевое настроение. Изенька, ты одновременно и долго и быстро к этому шел. Ты - покоритель мира. Все женщины – у твоих ног, и ты сейчас в этом убедишься. С этими мыслями сажусь за руль и завожу мотор, буркнув под нос себе в сторону охранника «Поехал я в сервис, чтоб этого Шмулика черти взяли»

День семьдесят седьмой

Ну что же, сегодня, наконец, отпустило, теперь можно собраться с мыслями и систематизировать произошедшее, да и вообще понять, как жить дальше и за какую команду играть. Понятно, что жизнь – штука кудрявая, но чтобы кудри эти собирались в причудливые локоны, а локоны – в густые пейсы, такое бывает нечасто. И, если уж это происходит, то глупо не рассматривать это как знак свыше, знак к глобальному переосмыслению.
В общем, сев в Шмуликовский мерсюк, с сожалением обнаружил, что игриво-боевое настроение как-то стало улетучиваться, не смотря на все попытки держать стопорную заслонку своей души в положении «Заперто». Добираться до Парка Культуры было минут двадцать, так что время пораскинуть умишком нашлось. К порогу заведения приехал в смешанных чувствах. Метрдотель на входе с сомнением посмотрел на мой спортивный прикид, успокоился, только увидев в руке «мерсовские» ключи. Как можно благодушнее я буркнул: «Извиняюсь за свой внешний вид. Заехал в фитнес, позанимался, а потом так пожрать приперло, что сил нет. Да, еще девушка должна подъехать. Проводите ее ко мне». Официант подвел к столу. Столик был расположен прямо напротив входа. «Лучшим столиком» назвать его, конечно, тяжело, хотя всех входящих и выходящих видно. Народу немного. Несколько столиков были заняты людьми в костюмах, в углу что-то обсуждала группа дорого одетых, но сильно небритых горных людей. Кроме пары бизнес - вумен неопределенного возраста, женщин больше не было. «Будете что-нибудь на аперитив? « Сейчас, гостья подъедет, тогда и закажем. Принесите пока минералки. Перье, с газом». Кудрявая мыслеформа медленно бродила от одной стены черепной коробки до другой, и, не смотря на медленную скорость ее передвижения, ухватить за хвост и хоть как-то ее осознать, не было никакой возможности. Я закрыл глаза и потер веки и брови пальцами. Мысль все равно предательски ускользала. Когда через пару минут я открыл глаза, то обнаружил, что перед столиком стоит Анжелла. Моя дочь. Такой я ее никогда до этого не видел. Белые сапоги на шпильке переходили в обтягивающие джинсы, расшитые стразами Сваровски. Поверх джинсов была белая, расстегнутая до пупа блузка. Соединял все это великолепие широкий черный пояс с каким-то чертовски знакомым символом D&G. Горцы как по команде обернулись в нашу сторону, начали качать головами и цокать языком.

Самое глупое, что можно было спросить в этой ситуации, я и спросил: «Анжеллочка, доченька, что-то я у тебя не видел до этого таких сапожек». «У подружки одолжила, у Лизки. У нас с ней один размер. Пап, может, не это сейчас самое главное? И вообще, не хочешь меня пригласить сесть за стол?»

Официант подскочил, отодвинул стул. Анжелла села. Испытующе на меня смотрит. Ситуация – врагу не пожелаешь. Карпов с Каспаровым перед игрой, ебенать. Взгляд такой, взрослый у нее – устало - тяжелый. Молчим. Официант принес меню. Наверное, сейчас последнее дело, которое мне хочется – это жрать. Наконец, молчание нарушилось
- А я бы поела. Я же на свидании, все-таки. Принесите мне, пожалуйста, салат из теплых креветок с рукколой, бокал белого и чуть попозже тирамису с кофе. Кстати, пап, кто тебя научил ходить в приличные места в спортивном костюме? Да еще в таком дрянном и дешевом? И на чем ты сюда приехал? На такси, что ли? Что-то я Шкоды нигде не видела.
- Доча, я что-то не очень понимаю ситуацию. Как ты сюда попала?
- Пап, не дури, пожалуйста. Я понимаю, отрицательные возрастные изменения в коре головного мозга у тебя необратимы. Объясню еще раз для тех, у кого действие обгоняет мысль. У тебя, папа, запоздалый кризис среднего возраста. Поэтому ты пытаешься на пороге полтинника еще раз поймать за хвост кусочек жизни, которой у тебя не было. По Интернету ты списался с молодой девушкой, которая хочет найти себе спонсора средних лет, чтобы перепрыгнуть абсолютно ненужный для ее драгоценной, уникальной и прекрасной жизни рубеж относительного безденежья, глупого, скучного и противного мужа – одногодка из еврейской семьи, найденного любящим папочкой либо среди многочисленной иудейской родни, либо среди прихода нашей синагоги. А через какое –то время мой драгоценный муженек начнет заниматься тем же, чем и ты. Рано или поздно это произойдет. То, что именно я оказалась перед тобой – это был один шанс из миллиона. Или из миллиарда. Неважно. Важно другое. Это произошло. И нам обоим крупно повезло. Потому что тебе посчастливилось узнать раньше о моих планах, чем за мной приехал бы дядя или водитель этого дяди, и я бы уехала в новую жизнь от своей никчемной нынешней. А вы бы с мамой остались пить корвалол на кухне и офигевать от произошедшего. А мне повезло тем, что я теперь держу тебя обеими руками за то место, которым ты с недавнего времени начал активно пользоваться.
- Анжеллочка, с отцом так не разговаривают.
- Знаешь, с «отцом», как раз, так – и разговаривают. Может быть, так не разговаривают с любящим папой. А «отец» - это когда родил, а дальше начал воспитывать так, как считал нужным. В рамках собственного и маминого эго, понятий и местечковых замашек нашей многочисленной родни. А потом, когда дети почти выросли, а мама постарела, да и денежек поднакопилось, видать, можно подумать и о смене жизненных приоритетов. Так что чувствуешь разницу между «отцом» и «папой»? Ловко, да? Ты не думай, что я прямо сейчас все это придумала и так ладно говорю. Эта моя тронная речь перед тобой уже год по крупицам собиралась и тщательно в мозгу репетировалась

Я сидел, просто размазанный по стулу. Одно полушарие прокручивало громкую обличительную речь, которая, видимо, для подобных случаев, была записана на подкорке еще с рождения: «Да что ты такое говоришь!! Да как ты смеешь!! Да как ты могла подумать!! Да я, да мы с мамой, всю жизнь носились с тобой, как с писаной торбой!! Свинья ты неблагодарная!! Столько сил в тебя вложили, да и средств, между прочим, тоже!! Ну-ка, извинись перед отцом и марш домой, у матери прощения проси!!» Второе полушарие, между тем, как метроном, стоящий в нашей большой комнате на пианино, мерно отстукивало: «Она права. Она права. Она права. Она права. Она права….» И тут мне вдруг внезапно полегчало. Я понял суть ее протеста против сложившейся системы. Ведь это то же самое, что происходит сейчас у меня! Просто время ускорило все процессы, и то, на что у меня ушли десятилетия внутренней борьбы в условиях полного информационного голода (рассказы Соломончика о Цилином минете не в счет), у нее произошло за пару лет. Спасибо интернету, мобильной связи, всему, что происходит на улице и тому, как это показывают по телевизору. Бытие определяет сознание. В этом философы точно оказались правы. Очевидная и простая вещь стукнула меня в сердце мозга – да ведь мы с ней по одну сторону баррикады, а не по разные. Я развеселился. За это не грех и выпить.

- Официант, принесите мне, пожалуйста, кофе, пятьдесят грамм Коньяка ХО, лучше Камю или Отар. Сигары кубинские, надеюсь, имеются? Выберите, мне, пожалуйста, Кохибу Робусто, проверьте только, чтобы не сухая была, за сухую я платить не собираюсь. И раскурите, соответственно.

Официант на полусогнутых убежал. В глазах дочери читалось неподдельное удивление, смешанное с искренним уважением.
- Ну, папаня, ты даешь. А я то думала, ты у меня валенок бухгалтерский по гроб жизни. А ты вон как выступаешь! Денег намыл втихаря, что ли? Давай, колись, рассказывай.
- Да нет, доча, особо не намыл, как ты выражаешься. Но… кое-что поменялось. Что конкретно – тебе знать необязательно. Молодая еще. Считай, что в целом – жизненное мировоззрение. Но поэтому нам с тобой легче будет договориться на будущее.
- Ужасно этому рада. В рамках переоценки твоего мировоззрения тобой же, папа, надеюсь, ты понял, что скрипка и сольфеджио не самое главное в этой жизни для взрослой дочери. Тем более, для дочери, которая собирается жить светской жизнью, а не выйти через год замуж за правоверного хасида и угробить на него лучшие годы.
- Анжелла, будем считать, что я этого еще до конца не осознал, но уже признаю сам факт существования такой возможности.
- Мудрено говоришь, папенька. О, какие креветки вкусные! Попробуешь?
- Не, спасибо. Анжеллочка, под конъяк как-то.. ну.. может, все-таки со сверстником попробуешь повстречаться? Ну, или чуть постарше пусть будет. Ну, я даже на православного согласен! Но дядьку лет сорока! Да он женатый будет, сто процентов! С детьми! Поматросит и бросит! А залетишь от него! Что будешь делать?
- Пап, давай, не ори на весь ресторан. А то сейчас вон та группа джигитов начнет меня от тебя защищать, а потом вообще украдут к себе в горы. Все вопросы, которые ты задаешь – они такие, знаешь ли, жизненно-глобальные. Они стоят перед всеми. И все как-то их решают, в меру своих финансовых и умственных возможностей. Так что ничего страшного. Голова-то на плечах есть. Давай-ка лучше договоримся - я пытаюсь идти своей дорогой, не спеша, осторожно и аккуратно. Твоя задача – подготовить к этому маму. Ну, там, дочка подросла, давай дадим ей свободу действий, сейчас время другое, пусть живет как хочет, а мы ей поможем советом, подскажем там, подстрахуем. Да, и еще, насчет мамы. Давай, папаня, держи себя в руках. Я все понимаю – стал хорошо выглядеть, подтянулся, румянец на щеках, смотришь соколом. Молодец. Но – чтобы на нашей семье это не отражалось. Я о мамочке позабочусь в случае чего, ты не думай. Но ее обижать не смей. Резвись исключительно в рабочее время. Подумай об этом. А я буду держать язык за зубами, обещаю.
-
Зазвонил Анжеллочкин мобильный. Я вздрогнул. «Ой, мамочка, здравствуй! Ты представляешь, иду по Тверской из Дома книги, а мне папочка сигналит – он как раз ээээ.. копии платежек ездил забирать, сейчас сидим с ним в Филипповской кофейне, обсуждаем, как Абрамкин День варенья отмечать будем! Даю трубочку..» «Сарочка! Привет, золотко. Представляешь, как вот ведь бывает иногда! Нет-нет, я потом – сразу на работу. А Анжеллочка домой. Но мы еще тут полчасика посидим, поболтаем. Шмулика все равно нет. Целую, до вечера»

- Анжелл, что там у тебя в мобильном так противно пипикает?
- Дай, пап, это вторая линия. Алле! Подъехали? Я через пару минут. Спасибо.
- Кто еще там?
- Такси, пап. Ты что, думаешь, у меня с тобой самое первое свидание по результатам размещения своей анкеты? Хи-хи. Если такси не подъедет, то потом отбиваться замучаешься от предложений «сразу продолжить вечер дальше». Или вон те горные люди захотят подбросить до дому. Только не до твоего. Да и мне еще к Лизке заезжать, переодеваться.Не могу же я так домой заявиться, в этом наряде. Пока, пап. Провожать не надо. Докуривай, допивай, осмысляй. Да, я маме скажу, что нотную бумагу забыла у тебя в машине, а про краски – что нибудь придумаю. Так что заедь, плиз, в магазин по дороге и вечером привези, не забудь. Чао. Чмоки - чмоки
- Да
- Давай, любимая Анжеллочка. Главное - с головой. Ну и.. если что.. обращайся за советом. Все-таки я тоже много что узнал за последнее время.
- Давай, папка. Я тоже тебя люблю. Маму береги. И тогда все у нас в семье будет хорошо. Пока.

Сигара к этому времени давно потухла. Я сидел и почему-то размышлял исключительно о том, сколько я успел отхлебнуть коньяка и есть ли запах. «Юважаемый, можно гаварить, да?» За спиной в небольшом полупоклоне стоял один из джигитов с соседнего столика. «Слюшай, спрасить хачу. Эта девюшка – ты где нашел? Какое агэнтство, скажи, брат? «Пойнт» у Макса Задубровского? Или у Пети Листерма