А помните, с пластинки, вот это замечательное?

Роса опадает, и небо высоко,
Осенние воды чисты.

В пустынных горах, в одиночестве, ночью,
Страшится душа темноты…

Нет, не можете вспомнить? Да как же так?

Впрочем, увы, этого не слышал и я, как не слышали и остальные миллионы слушателей. Эта песня должна была быть, но так и не зазвучала, осталась лишь в голове маэстро, разве только, единицы близких людей слышали исполнение под рояль.
Стихи древнего китайского поэта Ду Фу. «Ночью в лодке», после долгих поисков удалось таки найти хотя бы её название в одном из интервью.
Правда, в собрании сочинений китайца под таким названием другое стихотворение:

В лодке с высокою мачтой
Тихою ночью плыву я.

Гладя прибрежные травы,
Легкий проносится ветер.

Мир заливая сияньем,
Светит луна, торжествуя,

И над великой рекою
Воздух прозрачен и светел.

Если бы литература
Мне помогла хоть немного:

Освободила от службы -
Вечной погони за хлебом.

Ныне ж мое положенье
Схоже своею тревогой

С чайкой, которая мечется
Между землею и небом.

Никак не могу себе это представить в виде песни. Очень похожее, то, что я привёл в начале, как-то ближе. Хотя на то и композиторское волшебство, чтобы заставить зазвучать текст совершенно по-новому.
С другой стороны, с такой литературной темой песня вполне бы годилась для эпилога – созвучно с таким же литературным вступлением.

Останутся все эти маленькие загадки так и не раскрытыми, похоже. А казалось бы, маэстро жив-здоров, мог бы рассказать. Увы, прочтение массы интервью показывает, что вряд ли…
То, что маэстро хотел сказать, он уже сказал, а от вопросов, на которые не хочет отвечать, уходит, вроде бы очень мягко и тактично, но так, что собеседнику больше не хочется спрашивать глупости…
Есть много объяснений тому, что Давид Фёдорович неохотно рассказывает про времена работы над ПВМП. Была история разрыва с первой женой, Татьяной Сашко, принимавшей активнейшее участие в работе над пластинкой. Похоже, что тяжёлая была история, раз уж даже с дочерью ДФ не общается…
Другое – что не отменяет первого – просто это было очень давно. Я сам по себе уже вижу, в возрасте, ещё достаточно далёком от седин ДФ, уже делю прожитую жизнь на несколько разных. Из прошлых жизней ранние уже так далеко и в таком тумане. А после началось новое, родились новые интересы и увлечения.
«Мне это сейчас не интересно» - так заявляет маэстро. Что ж, может, и так. Лукавит – не лукавит? Ведь огромное большинство поклонников искренне считает "По волне моей памяти" лучшим из созданного Давидом Тухмановым? Неужели это не понятно ему самому? Наверное, понятно, но что с того толку? Не интересно.

Вообще, в карьере ДФ всяких побочных творчеству загадок хватает. Например – ни одной песни маэстро не исполнила АБ Пугачёва. Вообще никаких следов соприкосновения ведущего песенника с лидером советской попсы. Сей факт, на мой взгляд, наносит на портрет ДФ весьма красочный и позитивный мазок.

Ну ладно, вернёмся к китайцу Ду Фу. По тем временам модный в узко-интеллектуальной среде поэт, типа Омара Хайяма для высоколобых. Чем-то текст Ночью на лодке Сашко с Тухмановым привлёк. Переклички с водной темой, туманом, кувшинками и тростниками из Сентиментальной прогулки. Там – тоска, и здесь тревога. Здорово!
Но – пораскинули мозгами и поняли, что и так-то пробить запись будет очень непросто, а тут повод худсовету прицепиться – Даманский, напомню, случился в 69-м, совсем недавно. Ведь каких только ассоциаций и аллегорий не всплывало в воспалённых мозгах идеологических инстанций в те времена!

Ну вот и зацепочка поговорить о структуре альбома.
Итак, делаю предположение, что китайская композиция должна была по первоначальной задумке завершать сюиту.
А что вообще было – в начале, в конце, в середине?
О! Там такое!
Хирурги-аналитики разъяли скальпелем гармонию вдоль, поперёк и наискосок. Нарисовали круг, вписали в него квадрат, вычислили внутренние и внешние радиусы и хорды, определили видимое и скрытое дно. Ещё немного – прочитать в этой картинке скрытые масонские знаки, а потом прослушать диск задом наперёд…

Это не я придумал, а народ на полном серьёзе такими штуками балуется.

Но и в реальности чёткая структура у альбома, конечно же, имеется.
Вот вступление-заключение. Волошин – Мицкевич. А задумывалось (моя гипотеза) – Волошин – Ду Фу.
Отчего у меня такое чувство? А оттого, что с самого первого прослушивания пластинки, Венок (Последний подарок) мне показался чужеродным. Как искусственная вставка. И аранжировки бедней кажутся, и музыкальное сопровождение скупым, как бы по остаточному принципу. Я и не слушал его почти никогда, выключал проигрыватель сразу после Ахматовой.
Тогда логичным получается, что записывали Венок несколько позднее всего остального, и вокальная группа сменила состав.
А кто бы мог спеть Ночью в лодке? Можно бесконечно перебирать всех тогдашних молодых исполнителей. А вот хотя бы, Саша Лосев? Почему нет?
Хотя, Цветы – территория другого Мастера, Сергея Дьячкова.
Сюжет для фильма нон-фикшн конца 21-го века, к столетнему юбилею пластинки…

С трепетным чувством начинаю писать про события собственной молодости. Давненько уж обдумываю, хожу вокруг да около идеи «мемуаров», да всё как-то боязно. Оно конечно, время ещё не пришло. А вдруг его внезапно не хватит? А как вообще? Про возможных читателей не думаю – это не тот вопрос, что нужно ставить перед собой. «Любое искусство – абсолютно бессмысленно».
А вот память – она выжжена геноцидом деталей. Меня это приводит в отчаяние.
Но есть утешение – ощущения вкуса, аромата эпохи, цвета тогдашних небес остались. Суметь бы их передать - уже большое счастье.

Когда я впервые услышал ПВМП, вспомнить точно не могу. Год вспомнить не могу (в Интернете нету инфы). В этом я не одинок – на меломанских форумах десять лет назад шла по этому вопросу эпичная заруба. 75 – 76 – осень – зима – весна – когда? Люди путаются в цветных пятнах автоматов с газировкой, и по соседству расположенных киосков союзпечати, где покупали пластинку, планах на летние каникулы и именах девчонок, вместе с которыми мечтали совместно прослушивать эту музыку, после чего.. наверное, на волне восторга можно было надеяться на нескромный поцелуй.

А я впервые услышал эту эту восхитительную и с тех пор любимую музыку по радио, в вечерней передаче «45 минут в воскресной студии» радиостанции Юность. Это было зимой. Ну, как зимой. Было вроде холодно, и уже темно. Холодно в моём городе очень длинный промежуток времени. Темно – уже более конкретно. Это была поздняя осень, зима или ранняя весна… Это могло случиться зимой 75-76, а могло осенью 76-го. Не так важно. В моей жизни это были 9-10 классы, по сути единый отрезок жизни.
Хотя по логике событий передача Юности должна была прозвучать в конце 75-го, после завершения записи пластинки.

Радиоточка на кухне старой квартиры сейчас – мой талисман. Всё вокруг поменялось, а она неизменна.
И впоследствии подобные озарения рядом с ней случались ещё трижды.
Передача выходила в эфир в 11 вечера. Как сейчас кажется, я был дома один – возможно, мать лежала в больнице, а отец – в командировке, как я хозяйничал и что употреблял на ужин – не помню совершенно.
А вот этот момент врезался в память в самых чётких подробностях.
Начало передачи я упустил, но зазвучал первый музыкальный фрагмент. Музыка очаровала моментально, а потом я услышал в песне русские слова…
И слова такие, непривычные в обыденной речи. Сейчас бы сказал – высокая поэзия, а тогда… просто был околдован мгновенно. Пьянящая вязь слов, гитарных переборов, пульсирующего ритма в унисон с сердцем.

У нас такое возможно!

Это было моментом счастья. Подобные ощущения от первого прослушивания этой музыки я встречаю сейчас неоднократно в воспоминаниях самых разных людей. Это общее ощущение, это было то, чего втайне ждали, почти не надеясь. Именно – наше, и такое классное! После такого внутреннего триумфа появилась надежда, и жить вдруг стало чуточку радостней.

В передаче звучало две или три композиции. Первая, о которой я написал, кажется Сентиментальная прогулка. Что ещё – уже не вспомнить. Но Вагантов точно не было! Это был шикарный сюрприз уже потом.

А некоторое время спустя я совершенно случайно и совершенно свободно увидел пластинку в продаже в Доме книги, и тут же её приобрёл (по книжным без денег я не ходил, поскольку увидеть какую-то редкость и не иметь возможности купить было бы чудовищно).

Чуть позже оказалось, что такой момент был единственным – пластинка попала в разряд жуткого дефицита, достать его было абсолютно безнадежно. Я оказался единственным в классе счастливым владельцем. Мне завидовали. Меня соблазняли всякими фантастическими вариантами. Серёга предлагал 15 рублей! К этому предложению прилагалась романтическая история, что пластинка нужна в подарок загадочной возлюбленной девушке (никто из наших её, разумеется, не знал, и жила она, якобы, в кошмарном хулиганском районе, куда даже днём зайти погулять для нас было немыслимо). Он пробирается к ней ночами, тайно, как во времена Монтекки с Капулетти. Да, это было время очередного всплеска подростковых войн в нашем городе. Вспыхивали они совершенно внезапно и нелогично, как и затухали потом. Уже в конце 10 класса по городу мы гуляли совершенно спокойно.
Серёге я не уступил, хотя ему сочувствовал (ну и завидовал канешн, не без того).

А после случилась весна. Почему-то нынче такие вёсны больше не наступают. Вот хоть режьте – совершенно не в том дело, что молодость, трава была зеленей…

Тогда она наступала внезапно, как рассвет на экваторе.
То тянется беспрерывно бесконечная череда серых холодных унылых дней, снег лишь чернеет от грязи и незаметно оседает.
И вдруг – ясный солнечный день, жара какая-то (скажем, градусов пять тепла). Солнце бьёт с безжалостной яростью, и снег тает на глазах – остатки сугробов прорезают ручьи, а в воздухе разливается нестерпимый аромат безграничной свободы – и тянет вылететь в него неудержимо.
И в такой день пришлось сидеть за партой в классе. Какой-то совершенно унылый урок, скажем, химия.
В классе душно, отопление ещё жарит вовсю, окошки открыли, и тут… Из соседней хрущёвки на горке стала доноситься музыка. Какой-то морячок вернулся с рейса и впал в долгий загул. Из мощных динамиков доносилась совершенно уж неземная для меня музыка. Я оторопел, я впал в транс. Что это? Никто из наших не знает.
У меня на пару месяцев в мозгу засела сверлящая вопросом загадка.

И тут через пару месяцев Генка. - Давай меняться на твою По волне? У меня записей западных куча, чего хочешь. - А ты помнишь ту музыку, что тогда из окошка слышали? Ну, такая… (а как объяснить?) – А, ну да, так есть у меня, ТиРекс…
И я, не раздумывая, соглашаюсь на обмен.
Ставлю на маг генкину катушку, и с самого начала разочаровываюсь. Но до самого конца жду чуда – а вдруг? Нет, попался, как лох, расстроился, чуть не плачу – ну а чё, сам виноват.
ТиРекс с тех пор ненавижу.

Генка танкистом стал, Афган прошёл, сейчас в отставке, а перед ней полком командовал.

Музыку эту я узнал уже через год в институтской общаге. Это была пинкфлойдовская Shine on you crazy diamond. Тоже вещица 75-го года. Значит, весна, пожалуй, всё-таки в 76-м была.

А пластинку я через полгода новую купил. И на ней до выпускных экзаменов Ваганты оказались запиленными напрочь. Но они уже успели наскучить, а всё остальное, гораздо более классное, звучало нормально.

Что запомнилось по восприятию сюиты юными оболтусами?

- И сказала его напрасно. А пошёл ты! И стало снова…

Из Сафо неискушёнными, но одолеваемыми гиперсексуальностью подростками воспринималась с явным подозрением. Какой-то тут подвох. Вроде слова обычные, и не запрещено. Но вот явно что-то тут такое есть, запретное и сладостное. Девчонки почему-то замолкают и становятся загадочно-мечтательными, когда это слушают…

Ваганты были безоговорочным хитом. Просто супер – на танцах, и просто так – везде.
Остальное – непонятно как, никаких отзывов, но слушали просто сами для себя.

Да, изменил я, конечно, тогда русской музыке с иностранной, совершенно бессовестно.
Но что в итоге? Сейчас я Пинк Флойд слушать совершенно не могу, поскольку затёрто в ушах до невозможности, а тухмановский шедевр слушаю с периодически нарастающим удовольствием.