|
|
|||||||
не моё Когда-то я стану старенькой, Седой и корявой старушкой В засаленном старом фартучке, С привязанной к попе подушкой. И, ползая неуверенно, Себе помогая клюшкой... Нет, нет, я совсем не уверена, Что буду такой старушкой. С зажатой в зубах сигареткой, С блестящей сережкой в ухе Я буду старой КОКЕТКОЙ На зависть другим старухам!!! Я буду внучке - подружкой, А внуку - партнершей в танце. Я буду смотреть порнушку И сочинять романсы. Я расскажу своим внукам, Пока им еще неизвестно, Что жизнь - занятная штука, Что жить - это так интересно! Я их научу смеяться - В голос, а не украдкой. Я их научу держаться За жизнь ЭТУ мертвой хваткой. И как-то снежной зимою, Свой коньячок попивая, Устало глаза прикрою, Скажу: "Неплохо жила я". (c) Ирина Рыбакова |
||||||||
|
|
|||||||
Когда я буду бабушкой - Годов через десяточек - Причудницей, забавницей, - Вихрь с головы до пяточек! И внук - кудряш - Егорушка Взревет: "Давай ружье!" Я брошу лист и перышко - Сокровище мое! Мать всплачет: "Год три месяца, А уж, гляди, как зол!" А я скажу: "Пусть бесится! Знать, в бабушку пошел!" Егор, моя утробушка! Егор, ребро от ребрышка! Егорушка, Егорушка, Егорий - свет - храбрец! Когда я буду бабушкой - Седой каргою с трубкою! - И внучка, в полночь крадучись, Шепнет, взметнувши юбками: "Кого, скажите, бабушка, Мне взять из семерых?" - Я опрокину лавочку, Я закружусь, как вихрь. Мать: "Ни стыда, ни совести! И в гроб пойдет пляша!" А я - то: "На здоровьице! Знать, в бабушку пошла!" Кто ходок в пляске рыночной - Тот лих и на перинушке, - Маринушка, Маринушка, Марина - синь - моря! "А целовалась, бабушка, Голубушка, со сколькими?" - "Я дань платила песнями, Я дань взымала кольцами. Ни ночки даром проспанной: Всe в райском во саду!" - "А как же, бабка, Господу Предстанешь на суду?" "Свистят скворцы в скворешнице, Весна - то - глянь! - бела... Скажу: - Родимый, - грешница! Счастливая была! Вы ж, ребрышко от ребрышка, Маринушка с Егорушкой, Моей землицы горсточку Возьмите в узелок". 23 июля 1919 (с) Марина Цветаева |
||||||||
|
|
|||||||
Когда я стану дедом стареньким Я лысину покрашу фиолетовым И выброшу из дома нафиг валенки... А может, и оставлю их на лето. Я заведу себе штук пять собак, а может коз, на этаже, так, девятом. И буду слушать, как соседка-дурочка меня за стенкою обкладывает матом. Спать буду днём, пока все на работе, а ночью, этих гадов сна лишая, я лёгким ангелом в весьма тяжёлой плоти, станцую твист под музыку "Раммштайна ". Да... не забыть, с балкона сбросить шарик, наполненный водою с чёрной тушью, Когда пойдёт какой-нибудь лошарик, на просьбу мою стариковую: Мол, посмотри, милок, я обронил... (что именно - пока ещё не знаю). Так, надо дверь уже сейчас бронировать... Пока я помню и соображаю... Я буду очень милым дедушкой, ну, может, чуть бандитского пошиба, И закажу себе из бронзы клюшку я... Эх, главное, чтоб память не отшибло... Когда я стану дедом стареньким Я лысину покрашу фиолетовым И выброшу из дома нафиг валенки... А может, и оставлю их на лето. (с) Гаврилов Павел. |
||||||||
|
|
|||||||
Когда я стану бабушкой Хотелось быть бы с дедом.. С вареньем есть оладушки . Вязать накрывшись пледом. В ночнушке спать с цветочками И бигуди по праздникам.. Пусть деду меня хочется Пусть будет он проказником.. Чай буду пить с соседками И осуждать правительство Кормить внука конфетками.. Хотя это вредительство. Спасателем -любителем В Египте буду,в греции Пока его родители В Милане и Венеции.. И дед ..пускай беснуется Пусть называет клячей! Когда белье на улице Буду сушить на даче. Грибы солить с капустой, По выходным пить пиво.. Веселою и грустной И самою счастливой. |
||||||||
|
|
|||||||
а вот ещё .. нашла в тырнете ( навеяла тема в беседке про есенина и подобное...() Евгений Евтушенко. Бабушка. Я вспомнил в размышленьях над летами, Как жили ожиданием дома. Как вьюги сорок первого летали Над маленькою станцией Зима. Меня кормила жизнь не кашей манной. В очередях я молча мёрз в те дни. Была война. была на фронте мама. Мы жили в доме с бабушкой одни. Она была приметной в жизни местной – Ухватистая, в стареньком платке, В мужских ботинках, в стёганке армейской И с папкою картонною в руке. Держа ответ за всё плохое в мире, Мне говорила, гневная, она О пойманном каком-то дезертире, О злостных расхитителях зерна. И, схваченные фразой злой и цепкой, при встречах с нею ежились не зря: и наш сосед, ходивший тайно в церковь, и пьяница - главбух "Заготсырья". А иногда в час отдыха короткий, вдруг вспоминала, вороша дрова. Садились рядом я и одногодки - зиминская лохматая братва. Рассказывала с радостью и болью С тревожною далёкостью в глазах О стачках, о побегах, о подполье, О тюрьмах, о расстрелянных друзьях. Буран стучался в окна то и дело, Но, сняв очки в оправе роговой, Нам, замиравшим, тихо-тихо пела Она про бой великий, роковой. Мы подпевали, и светились ярко Глаза куда-то рвущейся братвы. В Сибири дети пели «Варшавянку», И немцы отступали от Москвы. |