Клуб Любителей Секса (КЛС): Хрен Бомжовый, человек из будущего…

Слышала я об этом парне немало, кто называет его бордельным писакой, кто салонным критиком. Мне нравилась в детстве профессия «ресторанный критик», - ходишь себе по богемным ресторанам, кушаешь всякие вкусности, пишешь об этом, еще раз пересмаковывая, да еще и деньги потом получаешь приличные. А чем бордельный критик хуже? Я, как девушка образованная, прекрасно понимаю, что в любом деле матерый профессионал идет на смену романтику-любителю, как железный конь – на смену крестьянской лошадке… Еще когда только начинала пробовать себя в этом бизнесе, обращала внимание на его написанные с молодым задором в телеграфном стиле отчеты, думалось – вот бы и ко мне заглянул. Удивляло только – когда это человек успевает столько денег на чуть не ежедневное посещение элитных салонов зарабатывать? Да и откуда время на все это? Закрадывались две мыслишки – то ли парень богатое какое наследство получил, то ли не все тут чисто… А уж когда вся эта волна про заказные отчеты на Секстолке поднялась, я и поняла что к чему. Только у меня это никакой неприязни к писаке не вызвало – вот, думаю, молодец, многие бы от такого не отказались, а он – смог!

И вот, как-то раз, приезжает ко мне клиент, молодой довольно, лет тридцати, парень, высокий, худощавый такой. И, улыбаясь, прямо с порога: -Привет, я – Хрен Бомжовый, слышала про меня? А сам, не дожидаясь ответа, тщательнейшее осматривает и меня, и квартиру, и явно – с мыслью не о нашем предстоящем соединении, а о том, что и как ему потом написать. Ну разве что блокнот не достает, чтобы пометки делать. И говорит – хочешь, отчет про тебя напишу – об условиях договоримся! Но мне в тот момент еще один отчет был ни к чему, про меня и так уже сами Мендес с Родригесом написали! Так ему и говорю, - хочешь – пиши, хочешь – не пиши, мне все равно, а вот рассчитаемся давай сразу по полной. Посетитель слегка огорчился, но не сильно, - то ли ему для укрепления доверия читателей некоммерческие отчеты тоже нужны, то ли и для души иногда ходит, - расплатился и говорит, - а я все равно напишу! Видно, он главное удовольствие не в сексе получает, а когда потом об этом пишет, - знаю я таких писак.

В общем, совершив, как и положено, омовение, приступаем к делу. Хоть посетитель сам парень видный, достоинство у него оказалось совсем небольшое и не по возрасту мягкое. Устал уже, видно, человек, заработался, и такое ощущение, что расслабиться не может. Видно, никак не представит себе, что отдыхает здесь, а не трудится. Ну я девушка тоже не промах, свои секретные приемы имею, любому дедушке подниму настроение и не только! В общем, повозившись изрядно, худо-бедно раскочегарила я гостя своего, соединились лицом друг к другу. Но в глазах у гостя – снова не расслабление или наслаждение, а напряженность, неуверенность какая-то, все какие-то мысли бегают. Я немножко мысли читать умею, одну прочитала даже: - «ну вот, не получится сейчас, и что я потом в отчете напишу?». –А давай, говорит вдруг, сзади попробуем! – Ну давай, писатель ты хренов, попробуем, если получится у тебя… И правда, пока я к нему попой поворачивалась, совсем опал его прославленный в собственных отчетах, но оказавшийся таким не выдающимся конец. И видно, что стыдно ему, неудобно передо мной и будущими читателями, и так он, и сяк, а все никак… Я, конечно, вначале повела себя неправильно, стала его подкалывать, - дескать, со мной у любого пенсионера сразу встает, а у тебя – нет. Но такими подколками делу не поможешь, и я стала искать к парню подход. Минет – не помог никак, видно ему эти минеты каждый день делают, и действенности в них никакой. Но тут, подумалось, а может, у парня комплекс какой, может ему простой человеческой ласки и чистой любви не хватает? Не могу сказать, что у меня к нему какая-то симпатия, или тем более любовь возникла, - ничего кроме жалости. Но все же решила с ним в губы поцеловаться, ведь поцелуй – знак всего того, чего ему не хватает. И действительно, сработала гипотеза моя, впился он своими губами в мои девичьи губы, и возбудился худо-бедно. Воспользовавшись этим временным просветлением, завершили мы кое-как наше дело. Тут вздохнул мой гость с облегчением, но не было в том облегчении ни счастья, ни радости, а было лишь избавление от стыда и будущего позора. И надо за это такие деньги платить? Нет, все же непостижима душа человеческая…

Ну и поговорили немного перед расставанием, излил он мне кусочек своей мятущейся души. В работе успеха большого нет, слишком конкуренция высокая (он по компьютерам что-то делает). Девушки в обычной жизни не жалуют (то ли из-за каких-то личностных качеств, то ли из-за члена небольшого. Скорее, из-за второго, хотя говорят, что из-за первого, а второе якобы неважно). Ну вот и нашел себе нишу для самовыражения, создал образ Супергероя Хрена Бомжового, великого йопаря и бордельного бытописателя. Но, видно, опередил свое время – не ценит пока еще общество труд постельного критика. И поливают грязью все, кому не лень, хоть и не берет он денег, а пользуется лишь натурой. А вот за рубежом его ценят и уважают, - некий Чарльз Бутлер даже книгу опубликовал с его цитатами, называется «Пиздец! Толковый словарь русского мата». Мне самой-то отчеты Бомжового как художественные произведения не особо нравятся, - как-то все в жанре краткого репортажа с места события, без особых эмоций, размышлений или юмора. Но какая-то легкость пера у него есть, да и полезную информацию из его опусов кто-то все же извлекает. Однако представить все это в виде книги – извините, не могу, нечего там читать будет. Это вам не пишущий в прозе поэт Родригес, или Бассет какой-нибудь, и уж отнюдь не дедушка Р., - до дедушки Хрену далеко, как до луны, жалко, перестал писать отчеты старик, только истории теперь пишет.

Я своего гостя выслушала со вниманием, комментариев старалась не давать, да и что тут скажешь? Да, конечно, годы у тебя идут зря, ни семьи, ни детей, ни любимой девушки. Так и будешь свои опусы продолжать писать, и что и кому этим докажешь? Труды твои никто не напечатает и не перечитает, член длиннее не станет, а вынужденные тебе бесплатно отдаваться феи все равно не полюбят. Да и прогрессивное человечество не скоро поймет твою роль как первопроходца жанра и оценит твои заслуги… А, впрочем, вдруг все-таки поймет и оценит? И у первого открывшегося в Москве официального борделя поставят смотрящую вдаль командорскую фигуру с недлинной подписью «Хрену Бомжовому, первому бытописателю и критику». И вздохнет как-нибудь тяжело проходящий мимо одинокий сгорбленный дедушка: «А ведь это – я…»

P.s. С реальными лицами или событиями прошу этот рассказ не связывать.

Карина