Клуб Любителей Секса (КЛС): Август! +

Па-де-труа

Бли-и-и-и-нннн….. ну какого черта!!! Опять шторы на ночь не задернул, а теперь солнце прямо в глаза бьет! Шесть утра, не высплюсь ни фига. Придется на животе, мордой в подушку…

День не задался, и вообще, жизнь – дерьмо! Работа – дерьмо, зарплата - дерьмо, начальница – редкостное дерьмо, и к тому же извращенка. Еще месяц таких нежных отношений, и от Скунсика останутся скелет и смутные воспоминания. Все-таки не юноша, хочется покоя и ласки.
Ее в детстве из коляски на асфальт, что ли, уронили, если не может найти себе простого мужика и заниматься с ним простыми половыми упражнениями? Нет, надо обязательно сексуальной инквизицией заниматься, что-нибудь унизительное придумывать. Родиться бы ей где-нибудь в древнем Риме или Ебипте, завела бы себе раба по вкусу, и мучила по полной программе...

Мрачный и не выспавшийся Скунсик злобно бурчал себе под нос, пытаясь трясущимися руками соорудить какое-то подобие завтрака. Ясное дело - кофе лилось мимо чашки, молоко скисло, колбаса покрылась слизью, а третье яйцо, разбитое в сковородку, оказалось тухлым.
Нет, точно, жизнь – дерьмо! Дерьмо!!!

В таком приподнятом настроении жЫвотное прибыло на работу и попыталось изобразить крайнюю занятость. А главное – не попасться на глаза этой стерве. Стерве и суке. Это было не его личное мнение, так считали все на фирме. И кличка за глаза у нее была – СС. И не только потому, что звали ее Светлана Сергеевна. Главное - она была прирожденная, законченная Сука и Стерва. А жЫвотное знало еще и то, что она была грязная, вонючая, мерзкая извращенка.
Тьфу! Если бы не траблы с баблом, завтра же уволился бы. Но – приходится терпеть и делать вид, что именно об этом и мечтал всю сознательную жизнь. Где еще будут платить практически ни за что, за факт присутствия?
А как все хорошо начиналось.…
Какая приятная женщина, какие формы… глядя ей вслед, жЫвотное испытывало не по возрасту мощную эрекцию. А какие условия – не работа, а санаторий на выезде, да и оклад более чем приличный… эх-х-х-хххх…. и надо же так вляпаться.

В полной депрессухе жЫвотное добрело до курилки. Сука! Даже курилку - и ту велела сделать со стеклянной стенкой, чтобы видеть, кто, когда и сколько курит. Тварь позорная!!!
В курилке Скунсик оказался не один. Как всегда, с унылым видом попыхивал сигареткой зам-по-хрен-знает-чему. Когда Скунсик впервые его увидел, сразу прозвал про себя Ачкариком – мало кто придавал очкам такое важное значение в своей жизни. На самом деле (а это Скунсик просек сразу) очки ему были нужны не больше, чем Бобику мочалка - он прекрасно видел и без них. Стройные женские ножки замечал за два квартала боковым зрением, а вторую грудь от третьей под зимней шубой различал лучше, чем сигналы светофора. Очки – это была приманка для лохов, имидж человека основательного, рассудительного, серьезного и вдумчивого. К тому же, очки давали ему неоценимое преимущество в разговоре. Если собеседник начинал задавать лишние вопросы, Ачкарик неторопливо доставал из кармана специальный платок, так же неторопливо снимал девайс с носа и принимался его протирать, внимательно разглядывая на свет несуществующие пятнышки. При этом лицо его принимало выражение беззащитной доверчивости, и вопросы сами собой затухали в бесконечности.
Потрепавшись, как всегда, ни о чем и ненавязчиво намекнув друг другу на свою внутреннюю крутизну, решили закурить еще по одной. Ачкарик любезно щелкнул золоченой зажигалкой и Скунсик потянулся было к пламени. И тут – в коридоре за стеклом мелькнул до боли знакомый, ненавистный женский образ. Оба, как по команде, вскочили, зажав в руках сигареты, и склонились в полупоклоне. СС продефилировала мимо, поощрительно оценив легкой улыбкой столь дружное раболепие и удостоив подчиненных кивком. Когда ее шаги затихли, «крутые» мужики покраснели, повернули головы и посмотрели друг на друга. Первым пришел в себя Ачкарик.
- И-и-и… ты… тоже? – запинаясь, спросил он. Скунсик покраснел еще сильнее и, замычав, кивнул.
В этот день у них было еще много перекуров. Захлебываясь и перебивая друг друга, они рассказывали, делились, жаловались и сочувствовали. И дружно ненавидели самую мерзкую суку на свете.

В эту ночь Скунсику снились сны. Он представлял себя жестоким и безжалостным садистом, а СС – беспомощной жертвой, умирающей в страшных мучениях. Или – мужественным красавцем-мачо, которого СС на коленях умоляла овладеть ею самым извращенным образом. Сны были восхитительны и волшебны, но душное летнее утро прервало их самым отвратительным образом – опять злобное солнце светило в глаза, и Скунсик, проснувшись, понял, что давно уже барахтается в маленькой липкой луже. Специфический запах спермы не оставлял никаких надежд на собственное достоинство – оставалось только поскорее смыть под душем следы ночного позора.
Злобно сдирая с себя засохшие остатки вместе с волосами, Скунсик бормотал под нос все известные ему проклятия, и вдруг… МЫСЛЬ! ГЕНИАЛЬНАЯ МЫСЛЬ вспыхнула в отупевшей голове. Настолько гениальная, что жЫвотное немедленно выключило воду и помчалось на кухню, скользя мокрыми пятками по паркету. Одной рукой наливая кофе и стараясь не облить гениталии, Скунсик судорожно набирал номер Ачкарика.
- Идея! Я придумал! – Ачкарик, морщась, отстранил вопящую трубку от уха. – Я знаю, как опустить СС! Слушай сюда!!!
Ачкарик по привычке снял очки и потянулся к платку, но мозги его, тем не менее, лихорадочно анализировали. Уж что-что, а анализировать он умел, за это ему и платили сумму с тремя нулями в евриках. Суть он уловил сразу - идея была стоящая. Правда, было совершенно не ясно, как такие замечательные задумки воплощать, но это было уже не так важно. Главное – впереди забрезжила надежда.

Вплоть до выходных сообщники-страдальцы то и дело бегали в курилку и разрабатывали планы страшной мести. Планы выдвигал Скунсик – они были великолепны и восхитительны. Ачкарик внимательно слушал, соображал – и тут же нудно, уныло и абсолютно обоснованно отвергал их напрочь. Все это был бред прыщавого подростка в период интенсивных поллюций – очень красочно и совершенно нереально для воплощения. Лучезарное будущее тускнело на глазах.
В пятницу после обеда Ачкарик, наконец, не выдержал.
- Все, заканчиваем сочинять дрочилки. Я тут кое-что подумал, вечером еще обмозгую подробнее. Давай-ка завтра подруливай ко мне, обсудим все серьезно. Есть, кажется, реальный выход.
- Угу, к 11 буду. Главное, чтобы СС меня к себе не потащила.
- Не потащит, к ней завтра делегация буржуев приезжает, ей не до тебя и не до меня будет.

- В общем, так. – Ачкарик принялся неторопливо полировать окуляры, - устроить ей садо-мазо-экшен не проблема. Но надо кое-какую информацию собрать, да и поучиться тоже не помешает.
- Когда??? – завопило жЫвотное. – Она меня уже месяц пользует, я и так на последнем издыхании, еле ноги таскаю. Мне, бл@, не двадцать лет, и даже не тридцать. Я и так худой, как палка от метлы, а она знаешь, что в последний раз придумала? Чтобы я ее на спинке покатал по квартире, а она еще и хлыстом пошлепывала! Я что, похож на лошадь Пржевальского?! Тебе хорошо, ты пока усохнешь – по мне годовщину справят…
- Слышь, ты не паникуй. Худые – они живучие. Месяц пережил – и еще месяц потерпишь. Я вон пятый месяц терплю – и ничего. Меня вообще разок принялась… ладно, не буду говорить что – нравилось ей слушать, как я повизгиваю. Вот тут я сайты выписал по БДСМ-тематике, полистаешь внимательно. Потом, тут вот семинары будут по флагелляции и бондажу.
- По чем, по чем?
- Флагелляция – это порка по-нашему. Ну а бондаж – связывание.
- Наручники одеть – и весь бондаж. А выпороть я ее своим ремнем могу, мало не покажется.
- Наручники нельзя, следы останутся. И вообще, ты не умничай, а запоминай – полезнее будет. А главное – есть у меня одна старая знакомая, садистка по жизни. Я ей вчера позвонил вечером, так вот, она готова нас с тобой немного поучить, так сказать, курс молодого садиста. За неделю надо теорию освоить, потом курсы, и тогда уже к ней.
- Ладно, согласен, так и сделаем. А давай напьемся сегодня по этому поводу?
- Ты что, еще и алкаш в придачу? Напьемся вечером, а сейчас полезли в инет. Знания – сила!

Дни щелкали, как циферки на счетчике такси – в ажиотаже подготовки Скунсик их даже не замечал. Голова трещала от всего нового и непонятного, память клинило напрочь. Оказалось, что «кошка» – это вовсе не зверь, а многохвостная плетка, и «собака» – тоже плетка, а флогер не имеет ничего общего с флюгером. Жуть. Мрак. Сколько всего, оказывается, придумано, чтобы сделать другому бо-бо. Как бы умом не двинуться на старости лет…
Встречи с СС-овкой воспринимались уже не как тяжкая повинность, а с затаенным злорадством и предвкушением. «Давай, давай, издевайся, тварь позорная, - мстительно думал Скунсик, - недолго тебе осталось, совсем чуть-чуть еще…» И от мыслей о том, что будет после этого «чуть-чуть», жЫвотное возбуждалось необычайно. Наивная женщина, разумеется, воспринимала это на счет своей сексапильности и правильного обращения с мужчинами и радовалась, как ребенок, давая волю своей изобретательности.
Правда, в свете приобретаемых знаний, по@бушки эти уже не воспринимались Скунсиком как запредельные извращения – скорее наоборот. После всего, что он узнавал, постельные проделки СС казались мечтами невинной барышни монастырского воспитания.
Встречаясь в курилке, заговорщики, захлебываясь, делились знаниями, идеями и подробностями предстоящей сатисфакции. Вошедший в раж Скунсик предложил даже заснять весь процесс на камеру – для истории. Или для совета директоров, смотря по обстоятельствам. Однако Ачкарика идея стать порнографом-любителем не впечатлила, равно как и карьера начинающего шантажиста, и предложение было отвергнуто.
Так незаметно и пролетели две недели, пора было приступать к практическим занятиям. И вот, ощущая себя невероятно продвинутыми в причинении боли и разнообразных половых безобразиях, приятели храбро переступили порог студии Госпожи Л.
Суровая реальность обрушилась на них неожиданно.
- Глубокую клизму оба сделали? – снисходительно глядя на теоретиков, спросила Госпожа.
- А…э…ммм… зачем? Мы же…ну… не того…, - испуганно замычал Скунсик, а Ачкарик согласно закивал головой.
- Ну, мало ли… - туманно пояснила Госпожа. Однако, глянув на заметно побледневших приятелей, успокоила. - Шучу. Проходите. Кто кого первый?
- Что – кто кого? – сердце жЫвотного опять провалилось в пропасть. Мы же не это… ну… не того…
- О господи… до чего же пугливый народ пошел! - вздохнула Госпожа. - Кто кого первый пороть будет? Или вы думали, что у меня тут для вас рабы на выбор ждут? Наивные дети тундры… Ладно, поначалу будете на подушках тренироваться, а вот вязать и прочее - уже друг друга.
Облегченно вздохнув, теоретики шагнули в студию. Кажется, неожиданностей больше не предвиделось.
Бои с подушками проходили вполне продуктивно и внушали уверенность в завтрашнем дне. Однако когда дело дошло до пробы на живом теле, возникла неприятность. Тел было всего два – собственных, и ни одно не желало воспринимать себя как манекен. Сидя после урока на кухне Госпожи за чашкой чая и болезненно почесываясь, практиканты недружелюбно поглядывали друг на друга. Провести еще один такой урок ни у одного желания не было.
- А хотите, - предложила Госпожа, - я вам за небольшие деньги «тушку» подберу?
- Тушка - это что? А небольшие – это сколько? – одновременно спросили страдальцы, каждый про свое.
- Тушка – это рабынька, которую пороть будете, а то я вижу, что вы уже скисли. Стоить будет долларов сто за сеанс.
При словах «сто долларов» Скунсик с надеждой посмотрел на Ачкарика – своих денег у него не было. Ачкарик, в свою очередь, заметно погрустнел и схватился протирать очки. Хотя возможному появлению рабыньки оба были рады несказанно.
- Пухлый, не жмись, потом сочтемся! - приободрил его халявшик-Скунсик. – Ты не забудь, надо еще объект заманить на хату, это я на себя беру, так что раскошеливайся.
Грустно вздыхая, Ачкарик полез за бумажником.

Пообещав устроить «заманивание объекта», Скунсик не врал, был у него и план и исполнитель. Старый ловелас и альфонс Аркаша был жЫвотному кое-чем обязан, и хотя не имел глупой привычки возвращать долги, тем не менее, был вызван на рандеву в летнюю кафешку.
Аркаша был, как всегда, великолепен и неотразим. Элегантный костюм, седые кудри и запах дорогого парфюма - старый ловелас излучал импозантность и стиль. Вопрос как познакомиться перед ним никогда не стоял – он мог очаровать даму даже возле уличного сортира.
Выслушав инструктаж, Аркаша затянулся тонкой ароматной сигаретой и, солидно надувшись, произнес уверенным баритоном:
- Ну, я думаю, что мой гонорар в тысячу «зелененьких» не будет для вас чрезмерным?
Ачкарик поперхнулся кофе и от возмущения стал вытирать рот платком для очков, чего не случалось с ним уже года три. «Ну и сволочь же это жЫвотное, опять хочет меня на бабки выставить» - мнение о напарнике упало ниже температуры в Антарктиде. Скунсик, напротив, был готов к такому повороту разговора, ибо знал Аркашу не первый год. Нежно улыбаясь, он спросил вымогателя неожиданно ласковым голосом:
-А ты ничего не забыл, поц поросячий? Ты когда сестру измайловского авторитета на бабки выставил, кто за тебя мазу держал? И где бы ты сейчас был без меня?
- Да я этой бандюганской братии потом такую поляну накрыл, сутки поил-кормил-лелеял, денег вылетело немеряно! – попытался вывернуться Аркаша.
- А мог бы вместо этого червей кормить в люберецких отстойниках. Так что не скрипи, конь педальный. Провернешь это дело – и в расчете, больше тебя теребить не буду.
Аркаша понял, что нажить ничего не удастся, отвертеться тоже, и, кряхтя, согласился. Ачкарик тоже вздохнул, но в отличие от Аркаши – облегченно, и протер очки выпачканным кофе платком. Посмотрев на свет, очень удивился, протер другим углом платка – на этот раз удачно. Впрочем, очки его сейчас занимали меньше всего, больше его смущали недавние злобные мысли о напарнике – отразились они на лице или нет. Кажется – нет.

Через четыре дня Скунсик услышал в трубке знакомый самоуверенный голос: «Завтра в восемь я ее приведу - сытую, слегка пьяную и жаждущую секса. Надеюсь, ты не забыл о договоре: никакой уголовщины и насилия?» Получив еще раз заверения в том, что все будет исключительно по обоюдному согласию, Аркаша важно произнес: «Пока!» и отключился.

С семи вечера заговорщики сидели перед домом в машине Ачкарика и не отрывали взгляда от дороги. Нервы у обоих были на пределе, коленки дрожали, руки дрожали, дрожал даже тонкий кишечник. Чтобы скрыть дрожь, оба говорили без умолку и при этом бурно жестикулировали, изо всех сил пытаясь показать, что абсолютно спокойны. Наконец, подъехало такси, и Аркаша галантно проводил СС до подъезда. Распахнув перед ней дверь, он на секунду оглянулся, подмигнул стоявшей через дорогу машине и скрылся внутри.

- Я в ванную, - шепнула СС и, томно огладываясь на Аркашу, скрылась за дверью. Аркаша посидел минутку, послушал, как шумит вода душа, вздохнул и набрал номер Скунсика. После этого внимательно оглядел комнату, протер салфеткой свой бокал, поставил его на полку и неслышно покинул квартиру. Столкнуться с преемниками на площадке у него желания не было, и он двинулся пешком. Пройдя три этажа, он услышал, как приехал лифт, потом тихо щелкнул замок, и наступила тишина. Его миссия была закончена, и вдруг ему страстно захотелось выпить простой холодной водки, под квашеную капусточку с черным хлебом.

СС танцующей походкой проследовала их душа в комнату, открыла дверь, сделала несколько шагов и остолбенела. Посреди комнаты на коленях стояли друзья-напарники, абсолютно голые и в ошейниках.
- Мы хотим служить своей госпоже! – хором произнесли они, протягивая ей веревки. – Мы готовы на все!
Ошарашенная таким поворотом событий, она машинально сделала еще два шага и протянула руки к веревкам. Мысли закрутились хороводом, сердце запрыгало, и в голове пронесся вихрь невероятных фантазий. Двое сразу, связанные, готовые на все…О-о-о-о, что сейчас будет! Она наклонилась, коснулась руками веревок, хотела взять их – и вдруг пол ушел у нее из-под ног. Не удержав равновесия, она упала на колени – и через пару секунд руки ее оказались обвязаны веревками. Другие концы тут же были прикреплены к ножкам дивана. Она дернулась, дернулась еще раз, безуспешно пытаясь вырваться – а в это время то же самое проделали с ее ногами. Неожиданно до нее дошла вся абсурдность ситуации – она стояла «раком» посреди комнаты, абсолютно голая и привязанная.
- Что это… - попытка подать голос была тут же пресечена резиновым кляпом, остальное возмущение выразилось в малоосмысленном мычании.
- Ну, так вот, девушка! - подал, наконец, голос Ачкарик. - Я вам приговор читать не буду, он длинный, я вам коротко скажу – сейчас мы вас будем, так сказать, иметь. И не просто иметь, а иметь тематически, то есть по всем канонам садо-мазохизма.
- Царица Света попала в рабство к варварам, - захихикал Скунсик, - а у варваров свои представления о любви и о месте женщины в обществе.
- Ну да, мы варвары, - поддержал Ачкарик, - но мы стараемся приобщаться к цивилизации, поэтому сначала будем возвращать долги. Я тут подсчитал, - Ачкарик полез в карман висевшего на стуле пиджака, достал коммуникатор и потыкал палочкой в экран, - за время нашего интимного общения вы, девушка, меня ударили различными предметами триста шестьдесят четыре раза. Готов вернуть, причем с процентами, прямо сейчас. Вам какой девайс больше нравится, этот или этот? – и он показал ей две плетки.
- Откуда ей знать, она же любитель-самоучка, - опять встряло жЫвотное, - давай мы ей проведем презентацию. Почетное право первенства предоставляется мне. Дай-ка мне вот эту штуку, щас я ее кое на ком опробую.
У Светы потемнело перед глазами, все происходящее вдруг показалось страшным сном, который должен вот-вот прекратиться, надо только покрепче зажмуриться и помотать головой. Она так и сделала, но вместо окончания кошмара ощутила чувствительный удар по попе. Взвизгнув сквозь кляп, она открыла глаза и увидела, что Ачкарик тоже вооружился плеткой и готов действовать. Кошмар становился жуткой явью, и собственная задница не оставляла в этом сомнений.
Ощущение времени она потеряла довольно быстро, и уже не понимала, сколько все это длится – десять минут или десять часов. Ее привязывали, отвязывали, меняли позы, крепили к соскам на прищепках цепочки, засовывали всякие штучки во влагалище и в анус.… В какой-то момент она с ужасом почувствовала горячую влагу между ног и поняла, что возбудилась. « О боже, нет! Я не хочу… как хорошо… остановитесь… только не прекращай!» - обрывки мыслей скакали в голове, как бешеные кони. Тело предало несчастную женщину и само подавалось навстречу своим мучителям.
Когда кто-то из двоих (она даже не поняла кто) спросил ее на ухо:
«Хочешь отдохнуть?», она только смогла судорожно закивать.
- А у нас перерыв платный, - ехидно прошептал тот же голос, - пять минут перерыва стоят немножко пососать, согласна? – кляп вытащили изо рта, и около губ возник чей-то твердый член. Она энергично принялась работать ртом. Пара ободряющих шлепков по попе чуть не довели ее до оргазма.
- Еще, - хрипло прошептала она, прервавшись на мгновенье, и ответ не заставил себя ждать. Несколько обжигающих ударов – и ее накрыли волны наслаждения.
Таких острых ощущений ей не приходилось испытывать никогда. Хотелось повторять это еще и еще, до бесконечности.
- Кажется, девушке понравилось, - глубокомысленно произнес Ачкарик. – Я же говорил, она скрытая маза. – Пора, мне кажется, сменить девайс. Вот это попробуем…
Кляп больше не вставляли – издаваемые жертвой звуки только возбуждали, к тому же ее рот постоянно использовался по назначению.
Ночь обещала быть бурной. Наивное жЫвотное предполагало ограничиться чистым садизмом, однако неожиданно запахло большим сексом. К такому повороту он был явно не готов, да и истраченное за последние недели здоровье существенно ограничивало воплощение новых возможностей. Как всегда, на помощь пришел запасливый Ачкарик, предусмотрительно закупивший такой запас Виагры, что хватило бы на секс-оргию для восьмерых. На всякий случай Скунсик проглотил сразу две голубых таблетки счастья, не сильно задумываясь о последствиях, и присоединился к сосредоточенно пыхтящему Ачкарику.

Ранним утром трудолюбивый таджикский дворник с восточной невозмутимостью наблюдал, как из подъезда на нетвердых ногах вышли двое мужчин и женщина, уселись в стоящую напротив дома машину и уехали. По их усталым и довольным лицам нетрудно было догадаться, что всю ночь они занимались отнюдь не составлением квартального отчета для налоговой инспекции. Дворник равнодушно посмотрел вслед машине и продолжил свою обычную монотонную работу.

На следующий день на работе оба старательно избегали встречи с СС. Всплеск эйфории друзья уже пережили и теперь тайно мучались от неизвестности – продолжение могло быть абсолютно непредсказуемым, вплоть до обвинения в групповом изнасиловании. Воспаленное воображение уже рисовало впечатляющие пейзажи колымских санаториев, а очко сжималось в предвкушении теплой встречи с нежными и заботливыми сокамерниками. И когда перед концом рабочего дня к Скунсику подошла секретарша со словами: «Тебя СС вызывает», внутри у него все замерло и похолодело. Стараясь не подавать виду, он переступил порог кабинета и остановился в ожидании. Повисла тягостная пауза - СС явно не решалась что-то сказать. Наконец, она, покраснев, негромко произнесла:
- Я бы не прочь…ну-у… это… повторить, - и опустила глаза.
- Па-де-труа? – блеснул познаниями французского Скунсик.
- Да, - еще больше покраснев, тихо ответила Светлана.
- Не вижу препятствий – если будешь хорошо себя вести! - груз неизвестности свалился, и к жЫвотному вернулась его обычная наглость. – Коньяк пить будешь? – осведомился он и тут же ответил сам. - По глазам вижу, что будешь. Ну, ждем в машине за углом через полчаса, не опаздывай.
И воодушевленное жЫвотное вышло из кабинета, на ходу набирая номер Ачкарика.

--------------------

Не стой под струёй...

Слово и Дело

--  Как  вы  говорите?  Ась? -- тотчас  отозвался  на  это  безобразное
предложение  Фагот, -- голову оторвать?  Это идея! Бегемот!  --  закричал он
коту, -- делай! Эйн, цвей, дрей!

Ну, тут уж, конечно, терпение Прохора Петровича лопнуло, и  он
вскричал: "Да что ж это такое? Вывести его вон, черти б меня взяли!" А  тот,
вообразите, улыбнулся и говорит: "Черти чтоб взяли? А  что ж, это можно!" И,
трах, я не успела вскрикнуть, смотрю: нету этого с кошачьей мордой  и  си...
сидит... костюм...
(с) Булгаков М.А.

понедельник, 09:15

Голос новой Начальницы звенел восторгом, энергией и энтузиазмом, однако всё это оттенялось каким-то не громким, но явственным лязгом металла.

- Дела в фирме идут не просто плохо, а, я бы сказала, из рук вон плохо. Причём я не вижу никаких – ну, абсолютно никаких – объективных причин для этого. Следовательно,- она щёлкнула пультом, и проектор высветил на экране следующий кадр – данные по динамике продаж за последние полгода, кошмар и ужас Толстого и Тонкого… эта проклятая кривая уже давно снилась им по ночам, и снилась не просто, а с продолжением, - вопрос заключается исключительно в человеческом ФАКторе.

Толстый и Тонкий машинально втянули головы в плечи.

- Банальные слова? – Начальница вопросительно обвела взглядом печально понурившихся топ и боттом-менеджеров. – Вы действительно считаете их банальными?

В комнате переговоров воцарилась мертвая, напряженная тишина. Только гудела и стукалась о стекло здоровенная муха, залетевшая в промежуток между двойными рамами, да негромко шелестели вентиляторы проектора и изящного серебристого субноутбука Начальницы.

- Ну, что же, - медленно произнесла она, убедившись, что комментариев не будет. – Значит, в первую очередь всем нам придется вспомнить о том, что за Словом должно стоять Дело. Демагогия и пустая болтовня – вот основная проблема, которую я здесь вижу. Что ж, с этого и начнем. И начнем жестко и решительно.

Толстый тихо хмыкнул. Да, эта, наверное, сможет «жестко и решительно». Впрочем, не она первая. Тот бывший ГРУ-шный полковник, которого привлекли на «кризис-менеджмент» до неё, тоже пытался действовать «жестко и решительно» - за пять минут до начала рабочего дня все уже должны были быть на своих местах… плюс эти идиотские отчеты на тему «как я провёл день»… с одной стороны, конечно, дисциплинирует и помогает планировать время… а с другой – тут ему ни фига не армия, и на фуй могут послать невзирая на количество и размер звёздочек на погонах. Да и погонов-то на нём никаких уже не было. И на фуй посылали тонко, умело. Короче, получил товарисч полковник «итальянскую забастовку» по полной программе. Понимал народ, что дело это самоубийственное, и жалко было собственными руками добивать то, что так здорово и успешно начиналось два года назад, но методы товарища полковника…

- Вы хотите что-то сказать? – поинтересовалась у Толстого Начальница. Тот издал мычащий звук, долженствовавший означать «нет-нет, что Вы, как Вы только могли подумать!» и замотал головой.

- Я думаю, Вы хотите, но стесняетесь. Ладно. Хорошо. Совещание закончено. Вас, - легким кивком головы она указала на Толстого, – я прошу через 10 минут зайти ко мне в кабинет.

Тонкий не смог сдержаться и хихикнул.

- А Вас, - Начальница резко обернулась и посмотрела на него,- я прошу зайти ко мне через 20 минут.

понедельник, 09:26

Толстый открыл дверь и вошел в здоровенный кабинет директора, который до этого три месяца занимал товарисч полковник. Незримый махрово-портяночный дух ещё витал по углам, но его уже начал теснить… Толстый потянул носом… запах кожи и… и… крови?!

Начальница сидела в огромном директорском кресле и выжидательно смотрела на Толстого. Казалось, из её глаз прямо в лицо Толстого бил жесткий, беспощадный луч ослепительного света. Он смущённо кашлянул и постучал костяшками пальцев по открытой двери.

- Обычно это делают несколько в другой последовательности, - ледяным тоном произнесла Начальница. – Сначала стучат, а затем, получив разрешение, входят.

- Сей момент! – Толстый согнулся в шутейном поклоне, выскочил за дверь, аккуратно прикрыл её и тихонько постучал.

- Да?

- Разрешите войти?

- Входите.

Он вошел, громко и отчетливо шарахнул дверью, сделал десять строеВЫХ – преувеличенно строеВЫХ, словно курсант Кремлевского полка, ШаГов и громко отрапортовал:

- Директор по развитию Толстый для принятия экзекуции прибыл! - после чего прицелился плюхнуться в кресло для посетителей. Но Начальница остановила его легким движением головы и, неторопливо поднявшись из-за стола, двинулась к нему, цокая по паркету высоченными шпильками. Заложив руки за спину, она пристально изучала Толстого холодными голубыми глазами. ШаГ, еще Шаг, ещё… он уже чувствовал странный, манящий аромат её духов, в котором была какая-то пугающая нота… ещё ШаГ… будучи не в состоянии вынести её ледяной взор, Толстый опустил глаза, наткнулся взглядом на ложбинку между грудей, которую не прикрывала блузка безупречного бизнес-покроя, и почувствовал, что его щёки заливаются краской.

- Значит, на экзекуцию, говорите… - раздумчиво произнесла Начальница.

Краем глаза он уловил резкое движение её руки, вынырнувшей из-за спины, а потом его ягодицы обожгла жуткая боль – словно кипятком плеснули – он задохнулся и некоторое время не мог ничего соображать.

Начальница резко толкнула его в грудь, он сделал пол-оборота, наткнулся на стол для переговоров и упал на него животом.

- Вот и хорошо,- послышался сзади слегка насмешливый, но по-прежнему ледяной голос. – Так и лежите. Брюки лучше снимите, а то я опасаюсь попортить Ваш дорогой костюм.

Словно во сне, он расстегнул ремень и пуговицы и почувствовал, как брюки сползли вниз. Придавив его голову одной рукой к столу, другой Начальница сдернула с него трусы и вежливо поинтересовалась:

- Вы сколько времени здесь работаете?

- Пять лет, - прохрипел Толстый. Он ощущал какой-то подвох, но не понимал, в чём он заключается.

В воздухе раздался короткий свист и его ягодицы ошпарило кипятком ещё раз.

- Раз, - невозмутимо произнес размеренный голос у него над головой.

…………….

Когда она досчитала до пяти, он почувствовал, как по ногам медленно поползли струйки крови. Затем он услышал стук удаляющихся каблуков, скрип дверцы шкафа… каблуки возвращаются… бульканье… запах спирта… задницу снова обожгло, но на этот раз немного по-другому.

- Вот и прекрасно, - подытожила Начальница, завершив медицинские процедуры. – Одевайтесь и излагайте мне Ваше видение того, как мы – все вместе – можем преодолеть навалившиеся на нас неприятности.

Кряхтя и морщась, Толстый натянул трусы и брюки, застегнул ремень, выпрямился, повернулся к начальственному столу – она уже вновь сидела в кресле с невозмутимым выражением на лице, а на столе лежал длинный чёрный стек с кожаной рукояткой – в замешательстве взглянул на кресло для посетителей… по лицу Начальницы проскользнула короткая усмешка.

понедельник, 09:55

Толстый курил уже третью сигарету подряд, пытаясь хоть как-то собрать в кучку разбегающиеся мысли. Скрипнула дверь курилки и появился Тонкий. В какой-то странной задумчивости, как лунатик, он достал сигареты и зажигалку, по инерции присел на стул и сейчас же, ойкнув, подскочил.

- А ты сколько лет тут трудишься? – сочувственно поинтересовался Толстый.

- Семь…

вторник, 09:00

Стыдливо и опасливо потупясь, Толстый и Тонкий переминались с ноги на ногу посреди ставшего столь пугающим для них кабинета. Начальница стояла перед ними, заложив, как обычно, руки за спину и переводила внимательный взгляд с одного страдальца на другого. Стояла гнетущая тишина.

- Странно,- задумчиво произнесла она,- очень странно. Мне кажется, я объяснила всё достаточно доступно. Или что-то осталось непонятным?

Толстый и Тонкий дружно замотали головами.

- А между тем день прошел, и каковы результаты? Неужели целого дня мало для того, чтобы придумать что-нибудь дельное?

Тишина в ответ.

- Хорошо. У вас есть время до 18:00. Если и на этот раз ничего – вас ожидает серьезная выволочка.

Толстый и Тонкий недоуменно и испуганно посмотрели друг на друга.

вторник, 18:30

Серебристый дизельный «Лендкрузер» коротко прожужжал стартером и выплюнул из трубы облачко горького дыма. Толстый и Тонкий, руки которых надежно опутывала веревка, привязанная длинным концом к буксирному крюку джипа, вжали головы в плечи.

- Поехали! – раздался из приоткрытого окна веселый возглас Начальницы. – Лучше ложитесь сразу, чтобы не ушибиться.

Метров через 300 трава сменилась песком. Несчастные поняли, что выволочка плавно перешла в пропесочивание.

среда, 09:00

- Сцука!!!! Да я выипу в жёпу этого бляццкого коммерческого директора! – бушевал Толстый. – Сволочи! Дистрибьюторы хреновы! Они что – считают, что мы товар бесплатно раздаём?!?!

- И главбуха было бы неплохо. И в жёпу, и в рот, - пробурчал из-за соседнего стола Тонкий. – Больше уже не могу слышать эти их вечные отмазки - «денег нет, денег не-ет». Хоть бы что новое придумали…

От двери раздалось деликатное покашливание. Оба обернулись как ужаленные.

- Кажется, вы планируете на сегодня переговоры с нашим основным дистрибьютором? – вкрадчиво осведомилась Начальница. – Вижу, вы готовы осваивать новые методы ведения бизнеса. Ну что ж… удачи!

Они смотрели на неё как кролики на удава.

- Вперед, вперед! – весело подбодрила она их. – Или вы хотите, чтобы я сначала проверила действенность этого метода на вас?

Толстый и Тонкий подскочили с кресел и принялись судорожно собирать в портфели документы для встречи.

среда, 17:00

Толстый сделал глубокую затяжку, выпустил дым в потолок и мечтательно прищурил глаза. В его ушах всё ещё стояли сладострастные стоны и рычания Людмилы Артуровны, коммерческого директора. «Нет, думал он, всё-таки правда: в 45 баба ягодка опять. Но это ж надо! Дожить до таких лет с нераспечатанным ШГ! А ведь всю жизнь хотела… чего стеснялась, дура. Да вообще обалдеть! В таком возрасте – стоячая трешка, своя, натуральная! А ноги! А фигура!!!! Шея только немного… да это такая ерунда, по большому счёту»

Тонкий долго крепился, но наконец не выдержал:

- Какой минет! Это даже не королевский, это… это… он закатил глаза. На хрен этих фей, теперь только к Лариске… хм… в смысле, Ларисе Валентиновне…

Они одновременно бросили окурки в пепельницу и посмотрели друг на друга.

- Ну, что, пошли докладывать? – подвёл итог Толстый.

среда, 17:15

- Задолженность выплачена полностью, вот заверенная копия платежки. Отсрочка оплат сокращена с 45 до 10 дней. План закупок на второй квартал повышен на 70%, на первый квартал следующего года – ещё на 50%. Они согласны на повышение отпускной цены на 10% со следующего месяца и еще на 15% - с Нового Года – бубнил Толстый, водя пальцем по странице органайзера.

- Как-то всё больно шоколадно,- вмешалась Начальница и Толстый аж поперхнулся. – Неужели нет никаких дополнительных условий?

- Ну, кх-м… в общем… всё это – при условии проведения регулярных совещаний менеджмента наших фирм, - промямлил Толстый, заливаясь краской. – По пятницам, в 17:45. С обязательным участием меня и,- он кивнул на Тонкого,- начальника отдела продаж.

Тонкий сокрушенно пожал плечами – мол, ну что тут поделаешь?

- А дома как объяснять будете? – участливо поинтересовалась Начальница.

- Производственная необходимость! – дружно рявкнули они.

четверг, 10:25

- Светлана, солнышко, к нам должен был прийти по факсу новый вариант дистрибьюторского договора, - ласково вился Толстый вокруг секретарши, которая одновременно успевала подпиливать ногти, подкрашивать губы и смотреть женцкий журнал.

- Не видала,- коротко отрезала она.

- Света, не наглей!

- Я говорю, не было никакого договора!!!

В комнату вошел Тонкий, сосредоточенно рвущий в мелкие клочки какую-то бумажку. Завершив процесс, он уже было прицелился ссыпать обрывки в ведерко для мусора, но неожиданно остановился, пригляделся к содержимому ведра и негромко свистнул.

- Договор ищешь? – поинтересовался он у Толстого.

- СЦУКА!!!! Щас ты огребешь реальных недеццких звиздюлей– взревели они хором.

четверг, 10:31

Светка лежала животом на столе – в той же позе, в которой не так давно пребывали Толстый и Тонкий в кабинете Начальницы. Дверь была надежно подпёрта стулом, Толстый аккуратно, но крепко фиКСировал Свету, а Тонкий, взяв тот самый женцкий журнал и свернув его трубочкой, примеривался к аппетитной Светиной попке.

- Будешь орать - заткнем рот твоими же колготками,- сурово сказал он. И ехидно добавил. – Новыми. Гы. Из ящичка.

- Терпи, Свет,- приговаривал Толстый. – За Дело огребаешь. Больно много Слов попусту говоришь…

Рука Тонкого начала размеренно подниматься и опускаться. Светлана сначала постанывала, потом стала тихо подвывать, и вдруг неожиданно не только для них обоих но и, похоже, для себя самой, обильно и бурно кончила – с ахами, охами и криками, крепко вцепившись руками в спинку стоящего возле стола кресла.

Толстый и Тонкий, ошарашено глядя друг на друга, отпустили её и утерли пот.

- Гады,- томно пробормотала Света, обведя их помутненным взором. Она сползла со стола, натянула трусики, одернула юбку и принялась собирать упавшие бумаги. – Ноготь из-за вас сломала,- добавила она и с жадным вожделением посмотрела на Тонкого. Тот попятился.

- Свет… Свет, я попозже зайду… мне ценовое соглашение подправить надо…

- Заходи,- хищно улыбнулась она. – И это… у вас там никаких мужских журналов не завалялось? Они вроде потолще будут.

четверг, 12:00

- Сегодня вечером к нам неожиданно решил приехать хозяин нашего немецкого поставщика,- огорошила их Начальница. – Значит, Вы,- она кивнула Толстому,- его встречаете, - а Вы,- кивок в сторону Тонкого,- срочно готовите презентацию.

- Презента-ацию,- протянул Тонкий. – Этому старому борову… совсем зажрался, гад, цены поднимает каждые два месяца, кредиты порезал… презентацию ему.

- Так,- оборвала его Начальница,- цены и кредиты – это не Ваш вопрос. Вам понятно задание? – она потянулась за лежащим на столе стеком. – Или повторить?

четверг, 17:15

Герр Мюллер вышел из комнаты отдыха, тихонько притворил за собой дверь, с неожиданной робостью посмотрел на Толстого с Тонким, которые ждали его появления уже минут пятнадцать, смущённо кашлянул и побрел к креслу. Ноги у него заметно тряслись, прямо как у паркинсоника, но причина явно крылась в чём-то другом. Со здоровьем у герра Мюллера всё было в полнейшем порядке, невзирая на преклонный – по российским меркам – возраст. Он осторожно примостился в кресле, мечтательно посмотрел куда-то вдаль и тихо вздохнул.

На пороге комнаты отдыха появилась Начальница. В её руках был пластиковый пакет, внутри которого угадывалось что-то продолговатое.

- Херр Мюллер, битте, ихь комме им цвай минутен (господин Мюллер, я приду через две минуты), - это прозвучало как утверждение, а не как вопрос.

- Йа, йа,- с готовностью откликнулся тот. – Кайн проблем. (Да, да. Без проблем)

- Девайс ополосну,- сказала она, проходя мимо Толстого с Тонким. – Я быстро, ребята, пару минут.

За столом воцарилось молчание. «Интересно,- вертелось в голове у Толстого,- страпон – это всё-таки ахтунг или нет? Трём-трём этот вопрос на форуме, и каждый раз голоса делятся примерно поровну».

Тишину нарушил герр Мюллер.

- Слышал, вы на наши цены жалуетесь? – спросил он у Тонкого по-английски (немецкого тот не знал). – Жалуетесь, знаю. Ну, что же, дело поправимое. В следующую поставку снизим на десять… да нет, на пятнадцать процентов, окей? Так… и ещё отсрочка платежа… я согласен увеличить до двух месяцев, но чтобы не больше миллиона евро задолженности.

- Вроде же только триста тысяч было? – переспросил Тонкий, не веря своим ушам.

- А теперь – миллион! – отрезал герр Мюллер. – Ду фершейст? (Ты понимаешь?) Миллион! - Он мечтательно закатил глаза к потолку. – Дас ист фа-а-антастиш!!! (непереводимый немецкий фольклор)

Начальница заглянула в дверь и сказала: - Всё, через минуту я буду!

- Какая женщина! – с придыханием проговорил герр Мюллер вслед закрывшейся двери. – Слов на ветер не бросает. Знаете, когда она говорит «фак ю» - она имеет в виду именно это.

Толстый и Тонкий согласно, как китайские болванчики, закивали головами.

четверг, 17:40

Детали нового соглашения утрясли довольно оперативно, и Тонкий позвал Свету, чтобы она быстренько всё напечатала. Сегодня Светка виляла бедрами заметно больше обычного, но герр Мюллер даже не удосужился посмотреть ей вслед и причмокнуть, как он это всегда делал.

четверг, 17:43

Когда Светлана опять возникла в дверях, Тонкий бросил на неё испепеляющий взгляд. «Сцука, опять что-то забыла! Закопаю!!!» - подумал он, и руки сразу почувствовали шершавость черенка лопаты, а нос - запах свежей земли.

Но нет! В руках у Светланы были два экземпляра нового соглашения. Слева, как положено, шёл убористый немецкий текст, справа русский. Реквизиты, фамилии - всё на месте, всё в порядке. Рот герра Мюллера начал потихоньку открываться в немом изумлении.

- Ч-ч-ерт, да ведь даже принтер с такой скоростью не печатает! – мелькнуло в голове у Толстого. Но – факт оставался фактом. Герр Мюллер – с одной стороны и Толстый – с другой стороны ошарашено глядели на документ. Даже Начальница, похоже, была удивлена. Невозмутимыми оставались лишь Тонкий – ну и, понятное дело, Светка.

Герр Мюллер – старый, матёрый капиталистический волк - пришел в себя первым.

- Дас ист фантастиш! - только и смог вымолвить он и полез в карман за любимым золотым Монбланом.

пятница, 17:00

- Мы славно поработали, ребята! – Начальница не скрывала своей восторженности. – Ведь можем же, когда хотим! «Наше Слово с Делом не расходится, на ветер не бросаем мы Слова» - с неожиданным задором пропела она куплет из полузабытой советской песенки.

- Ну, что, по случаю удачного завершения рабочей недели предлагаю лизнуть по чуть-чуть! – сказала она и поднялась с кресла.

Лица Толстого и Тонкого одновременно стали одинакового свекольного цвета. Начальница даже не сразу сообразила, в чём дело.

- Да-а, ребята… вымуштровала я вас,- она весело улыбнулась,- и всего за какую-то неделю! Да вы не волнуйтесь, я сейчас не об этом!

Она подошла к шкафу, достала бутылку любимого Bailey’s Original и три бокала.

- По чуть-чуть! – строго сказала она. – И не забывайте, сегодня у вас еженедельное совещание у дистрибьютора.

Толстый и Тонкий вздохнули.

- Ничего-ничего парни,- подбодрила она их. – На крайний случай, добавим вам виагру в соцпакет. Дал Слово – держись!

--------------------

Всё ИМХО, ничего личного!!!
- Лучше, конечно, помучиться... (с) тов. Сухов
...а вы тут все д'Артаньяны.