Виола
Привыкла к служебной, всё время забываю, где лючок у моей «зэтки». Как назло, бак пустой.
Шла обратно от кассы, остолбенела. Сидит, названивает!
« …Яша, послушай меня, это важно…»
Как же я могла забыть!!!
Вырвала у него телефон, вытащила симку, батарейки. То же самое сделала со своим.
Какая же я дура!!!
Из центра в Тушино утром ехать легко, проскочили за сорок минут.
Яша уже был в гараже, задумчиво наматывал редкие волосы на палец:
- Да…Нехорошо…Даже не знаю…
Ну, с приводАми-то проблем нет, этого добра полно…
Сам ноорефлектор тоже есть запасной, их же два должно быть – спереди и сзади, для кругового охвата. Но второй не ставили – мощности-то не хватало.
…С настройкой – только Павел Тимофеич…, я никак. Ну, дня три…
Да вы что – до обеда собрать нооцикл?! Смеётесь!
…А как же это случилось-то, Жень…? Да нет же, я говорю, дня три – минимум. Ещё диск от «Рафика» нужно искать… Где его сейчас найдёшь, «Рафик»?
Не влезет - куда? А, ну в такой маленький багажник не влезет, конечно… Да нет. Заказывал я двойной компактный диск из титана, думал, наберу денег…
Так и лежит у них, наверно…
Восемьсот долларов…
Да много чего назаказывал…
Слушай, Жень, спасибо за деньги тебе – операция нормально прошла, теперь ткани и лимфоузлы на анализ отправили, чтоб понять: дальше не поползло?…
Я вышла.
Не могу слышать все эти « капсулировалась», « биопсия», «гистология», «метастазы». Я была маленькой, не понимала смысла этих слов, но по тону соседок, по тому, как они замолкали при моём приближении, догадывалась об их жутком смысле.
Эти слова мне снились зловещими серыми тенями ( - да такие они, в общем-то, и есть).
Мать умерла от рака груди, когда мне было шесть лет. С тех пор я жутко боюсь врачей, больниц, но жутче всего – операций.
- Извините, что я вмешиваюсь…Меня Оля зовут ( - поймала боковым зрением поползшие вверх брови Жени, улыбнулась ему уголком рта), а Вас - …
- Яша.
- А по отчеству?
- Э-э…Борисович.
- Яков Борисович, Вы поймите, мы в жутком положении оказались. Женя по неосторожности не сохранил нооцикл, если мы за несколько часов не соберём другой, нас ничто не спасёт.
( - я сделала самые проникновенные глаза и срывающийся ломкий голос, чтобы Яков Борисович не додумал, что «ничто не спасёт» на самом деле только нас, его-то будут холить и лелеять… Сначала.)
…Что Вам нужно, чтобы сделать нооцикл максимально быстро, компактным и эффективным? О деньгах не думайте.
- Вообще?
- Нет, только применительно к сборке нооцикла. Хотя, если всё будет удачно, потом тоже всю жизнь можете не думать.
- …Во-первых, для быстродействия привода хорошо бы серебряные контакты…А ещё бы лучше золотые…
- Какой пробы золото? Матрицы…ну, образцы… контактов есть?
Через полчаса пойманная на дороге «Газель» перевозила Якова Борисовича с оборудованием, инструментом и механизмами ( включая вонючую синюю бочку с костным желе) в пустующий гараж его двоюродного брата на Туристской, а мы с Женей понеслись за золотыми контактами, титановыми дисками и литиевыми батареями ( далее по списку). Мобильный Якова Борисовича я предусмотрительно расчленила.
-------------------------------------------------------------------------------------------------------------
…Яков Борисович вышел из дубовых дверей подъезда «Профессорского Дома» на Ленинском совершенно подавленный.
- Даже не хочет слушать. Я сказал всё, как вы говорили…Да это без толку. Вы Сагайдачного не знаете. Он с самим Берией спорил.
Не говоря уже про Гречко и Устинова. Это весь Институт знал...
( он так и сказал: «Институт» с заглавной «И»)
Да не пойду я с Вами. Он и не пустит. Нет…
Бессмысленно…
Он так и сказал: «Ка-те-го-ри-чес-ки!»
Да послушайте же: я с Сагайдачным тридцать лет отработал, он никогда так со мной не разговаривал. Не пойду.
…Своим вытянутым уплощённым профилем профессор Сагайдачный был похож на рыбу. Нет, не просто на рыбу. На рыбец.
Подсохший снаружи, под пергаментной чешуёй рыбец прячет солнечный жар и густую жирную воду Дона.
Сагайдачного мы, конечно, не разделывали, но как только он заговорил, не дав мне открыть рот, с его сухих, в синеватых прожилках губ задышало бьющееся пламя.
Он не мэкал, не повторялся, как все старые люди, не ходил по кругу, не употреблял слов-паразитов и междометий.
Речь его напоминала виденную мной недавно хронику запуска космического корабля «Восток»: сплав чёткости военных команд с совершенной логикой движения сверхсложных механизмов ракеты.
- Судя по повторению визита и потерянному виду Якова Борисовича, вы намерены провести со мной активную убедительную беседу.
Первым аргументом, безусловно, будут деньги.
О какой сумме может идти речь? – Сагайдачный обвёл плавным профессорским жестом нашу жалкую аудиторию.
…Для чудаковатого старика-профессора предназначено, думаю, порядка двадцати-двадцати пяти тысяч долларов США…
(Это было на пятёрку больше, чем я планировала на первую ставку)
…в случае моего отказа сумма будет увеличиваться, будучи в конце концов удвоена, утроена, учетверена. Зависит это от вашей оценки расположения моих квартиры и дома, и того факта, что я, безусловно, не могу не знать реальной стоимости моей недвижимости.
( Я отвела глаза в сторону. Квартиру я оценила в триста пятьдесят тысяч)
… Соответственно, с этой величиной, как с некоей меркой и будет соприкасаться предлагаемая сумма.
Кроме этого, её величина зависит от ваших полномочий.
Полагаю, они невелики.
После безрезультатного торга вы перейдете вначале к завуалированным, а, вернее всего, к прямым угрозам.
Это бессмысленно. Сам я стар и одинок, ничего не боюсь. После полугода пеллагры в Усольлаге человек мало чего боится.
Сын мой умер, дочь с семьёй уехала. Внук, несчастный негодяй, выкрал у меня правительственные награды… Наркоман. Он, знаете - не совсем человек.
Правнучка…
Я готов к такому разговору, передайте это пославшим вас. Кроме того, девять с половиной лет назад у меня уже были с подобным визитом некие уголовно-карикатурные личности…
Я невольно усмехнулась: профессор, сделав точную гримасу, двумя жестами обрисовал могучую братковскую голову и толстую цепь на шее.
- Я не сомневался, что рано или поздно подобный визит повторится на качественно ином уровне.
…Полагаю, мои слова исчерпали имеющиеся у вас аргументы?
На этих словах профессор чуть повысил голос, из соседней комнаты неровной походкой вышел седой доберман и сел у ног Сагайдачного.
- В заключение. Деньги, давление и химико-биологические методы не помогут заставить меня передать математический аппарат настройки, поскольку он мною уничтожен.
Яков Борисович всплеснул руками.
- Прости меня, Яков Борисович, все наши с тобой встречи были имитацией. Мы же тридцать четыре с половиной года с тобой проработали… - речь профессора потеряла металлическую арматуру и стала голосом уставшего старого человека.
…Прости. Не мог я тебе сказать всё это…, ты столько лет жизни вложил в этот нооцикл, а потом уж сам, на свои деньги… - профессор махнул рукой.
- А как же…как…
- То, что было заложено в аппарат – ограниченная, неразветвлённая версия со сроком действия двадцать четыре часа. Без восстановления.
- Неужели нельзя восстановить?…Вы же…, с Вашей головой…
- Можно. И очень даже просто. Для этого надо восстановить Институт прикладной математики, Институт теоретической механики, ещё несколько десятков институтов и кафедр, посадить в Академию Наук и правительство других людей…Ничего сложного.
Только зачем? Чтобы нооцикл оказался на яхте у недобритого поросёнка с кривой улыбкой? Или у картонных генералов?
Яков Борисович, говорил же тебе – не воз-вра-щай-ся.
Доберман, вслушиваясь, наклонил седую голову, заворчал. Выражение его морды удивительно напоминало профессорское.
- Сиди, сиди, Граф…
(Да, бесполезно. Это бесполезно. Старик выкован из легированной стали и обожжён при температуре Солнца)
Я подошла к конторке, стоящей около окна. На ней лежала древняя толстая книга с ветхими, словно обожжёнными страницами.
«Арифметика» Магницкого, 1735 год, СПб.
Под заглавием удивительным почерком ( «военно-писарское рондо» - пришло мне в голову где-то читанное) было написано:
Когда-нибудь, под сенью дачной
Присядь. Прочти, поправив нимб.
Велик и славен Сагайдачный,
Но есть Магницкие под ним.
15 мая 1949 г.
И подписи: Ландау, Колмогоров, Лузин, Пилюгин, Островитянов, Янгель…Фамилии из учебников и музеев…Я подумала, что не удивилась бы, найдя подписи Ньютона и Ломоносова.
Я отвела глаза от книги и увидела в окно подъезжающие микроавтобусы. Из них стремительно, с кошачьей ловкостью выпрыгивали люди, бежали к подъезду.
Сразу не сообразила, поняла, только когда увидела Азизова с Кирилловым.
- Ну вот, - выдохнула я. - Приехали Азизов и Кириллов со своей командой, так что спор естественным образом окончен. Не знаю про Академию Наук, а нас замучают, как юного пионера Витю Черевичкина.
Сагайдачный вскинул голову.
- Вы из Ростова?
- Да.
Его глаза потеплели, он подошёл к окну.
- Интересные совпадения. Ростовчанка с Витей Черевичкиным, Азизов с Кирилловым…Речь идёт о концерне «Республика»?
- О холдинге.
- Ну да, ну да…
Люди из автобуса ныряли в подъезд, со скрипом резины влетела милицейская машина. Нормативная база, безусловно, будет соблюдена.
-Металлическая дверь, я полагаю, их не остановит? – спросил Сагайдачный. – Очевидно, жидкий азот, либо какое-то высокотемпературное направленное воздействие?
- Да, шнур такой, - устало кивнула я.
- Давай, Яков Борисович, нашу машинку, - сказал Сагайдачный. – Есть ещё такая штука, как ручная базисная настройка. Эффект усиливается, но последствия…, увы, увы…
Яков Борисович раскрыл чемоданчик с двойным титановым диском. Получилось действительно компактно.
То, что творил Сагайдачный в следующие четыре минуты, я могу сравнить только с впечатлениями от концерта Роджера Уотерса на Васильевском спуске.
Тогда мощный старик с гитарой словно швырял со сцены пучки молний, завораживая зал гудящим электричеством, текущим из его мосластых пальцев.
Сагайдачный бегал по клавиатуре всеми десятью пальцами, одновременно подкручивая тумблеры, чтобы удержать вплотную друг к другу три разноцветные кривые на дисплее.
Глаза его сверкали, кустистые седые брови встали торчком.
« Если получится, то дверь должна рухнуть одновременно со слиянием кривых. Как в кино», - загадала я.
Профессор управился даже раньше. Сжимая рукой жёлтый рожок, похожий на мужскую плоть, он выпрямился, выпятил нижнюю губу и залихватски подмигнул. Мне!
- У перезрелого мужчины есть три возраста: первый, когда он говорит: « Где мои тридцать лет»; второй, когда он вздыхает: « Эх, если б мне скинуть тридцать лет», и, наконец, третий: « Эх, если б этой женщине добавить тридцать лет»
Поскольку ко мне применимы два последние условия одновременно, я думаю, ваш друг не будет ревновать, если я возьму Вас под руку, и мы все вместе поедем в коммерческий банк « Республика» получить причитающуюся Институту прикладной математики сумму.
Я раскрыла рот, не понимая.
Женя захохотал.
- Вторник…, вторник…президент…после обеда, - от смеха он не мог вымолвить ни слова. – Поехали. Я всё понял! Здание Института холдинг отнял по элегантной схеме, практически бесплатно…
- Совершенно верно. Пять с половиной тысяч метров, помноженные на усредненную стоимость метра, не считая трёх гектаров земли вокруг здания на Воробьёвых горах, даёт сумму около тридцати миллионов.
Как бывший руководитель бывшего Института я имею на неё большее право, чем картонные генералы, - сказал Сагайдачный, – вопрос в том, есть ли в банке такая сумма наличных денег?
- Есть, – сказала я, - я расскажу, поехали.
Ну, вот, собственно, и всё.
Я не стану рассказывать,
как с рукой дирижёра-Сагайдачного на рожке мы величаво прошли сквозь почётный караул азизовских гепардов,
как Кириллов придерживал нам дверь подъезда,
как портил в машине воздух разволновавшийся Граф,
как я сбивчиво рассказывала Жене про девушку с этикетки от финского сыра, ставшую для меня в восемь лет знаком Другой Жизни и я заставила-таки всех называть меня Виолой,
как Костомаров с заместителями – у каждого по две сумки в руках - провожали Сагайдачного от дверей банка до автомобиля,
как мы запаниковали, когда увидели, что жёлтый чемоданчик уже дымится,
и как уже в машине он всё же загорелся…
…как мы поселились на берегу Оки, неподалёку от дома-музея Поленова,
как Сагайдачный с Жениной помощью основал неуязвимую для расхищения систему стипендий для одарённых школьников и студентов,
как мы чуть не потеряли нашего первенца,
как…
Не стану, потому что пришлось бы рассказывать про поселившегося недалеко от нас Якова Борисовича, душу и мотор клиники психосоматических заболеваний - нооцикл, лишённый настройки, оказался, тем не менее, мощнейшим стабилизатором нервной системы, и про похороны Павла Тимофеевича Сагайдачного, и про пережившего хозяина Графа, и про…
---------------------------------------------------------------------------------------------------------------
Женя, возвращаясь домой, долго и тщательно намывает руки.
Я подошла к нему сзади, провела пальцами за ушами. Он потянулся и, закинув правую руку за спину, повёл мне по бедру, поднимая полу халата.
- Не хулигань… - сказала я.
- Вообще? – спросил он.
- Пока, - ответила я и отступила на шаг, взяв его правую руку в свою. – Послушай, хочу тебя спросить: я барахло разбирала – ну, помнишь, когда переезжали? – какой-то чайник нашла неработающий. Он нам нужен?
- Набей его скрепками и поставь на видное место. На счастье. Это тот самый чайник.
- Да-а? Здо-орово, - протянула я, - а ещё знаешь, кто звонил?
- Из гостиницы «Тукан»?
- Дурачок ты. Звонила правнучка Сагайдачного. Внебрачная правнучка…Ну, в смысле, от любовницы… Дочери любовницы...О, Боже, запуталась!
Его правнучка по линии бывшей любовницы! Она, оказывается, училась на мехмате МГУ, прадед ей оставил весь свой архив, она все эти годы его разбирала… Непременно хочет к нам приехать.
|
Назад
Конференция
Вперед
Списком
Чайник и скрепка. Часть четвёртая и последняя.
Редактировать
Ответить
Цитата
